Путь к сердцу. Баал - Вероника Мелан Страница 19
Путь к сердцу. Баал - Вероника Мелан читать онлайн бесплатно
Куда-то туда же вдаль внутри собственного воображения смотрела и Алька. Получала пинки под столом от Ташки, спохватывалась, возвращалась к разговору, пыталась смеяться вместе со всеми, силилась ухватить нить беседы, но уже через минуту снова уплывала за облаками.
Вот и случился день рождения.
Случился и прошел.
Ночью, когда стемнело, она ушла к пруду и долго сидела на старенькой, сколоченной из грубых досок лавочке. Кто сколотил – может, дед? Ей хотелось в это верить, в некую чудесную историю, в то, что каждый предмет хранит ее. Недвижимая под светом луны вода застыла, сделалась, как стекло – ни плеска рыбины, ни шороха высокой травы; безветренно. Позади светились окна дома, впереди неизвестность.
Сегодня Алеста переступила невидимую черту и теперь прощалась со старой жизнью. Все, как раньше уже не будет, ничего не будет – не чувствовала, просто знала. Она сходит в Поход, вернется уже другой, наверное, более смелой, уверенной в себе, отдавшей, наконец, долг и матери, и обществу. Вернется, если Дея позволит, беременной, продолжит практику в Управлении, получит должность, а затем и отпуск – будет растить малышку. Интересно, как назовет? Ведь надо как-то назвать…
Радоваться. Нужно радоваться, но радость не шла. Тоскливо, одиноко, пусто; в отдалении, в рощице, выводили монотонные трели сверчки. Тонкие облачка то наползали на небесный фонарь, то уплывали прочь, и тогда поверхность пруда снова ярко блестела.
Она пыталась, ведь так? Искала любовь, верила в нее бесконечно и горячо, даже ходила к Нилу – Нилу, который сдержал слово – ничего не рассказал матери, здоровался теперь скованно, глаз не поднимал.
Алька вздохнула.
Все безрезультатно. Ей придется подчиниться чужой воле, а о собственных желаниях забыть. Вспомнить о них когда-нибудь, чтобы однажды с грустным вздохом сказать дочери: «А знаешь, ведь у меня была мечта, да-да, я умела мечтать…»
Дочь – еще один член общества почетной Женской Общины.
Чтоб им всем пусто было со своими флажками и транспарантами…
Задрав голову к небу и вцепившись пальцами в теплое дерево лавочки, Алька с чувством прошептала:
– Небесный Отец, пожалуйста, сделай так, чтобы планы моей матери не сбылись. Пожалуйста.
Попросила. Посидела еще минуту. И пошла в дом.
Вещи выдали по списку: один длинный меч, один кортик, один короткий нож, два сапога из мягкой кожи, походный мешок, уложенный сухой паек, флягу с водой и свернутое в рулон тонкое одеяло-коврик. Сначала Алька фыркнула на всякое отсутствие комфорта: в пайке не оказалось шоколада, в сумке средства от комаров, а в сапогах даже пружинящих стелек. Но, как только вышла за высокие ворота, куда ее проводили под аплодисменты, жалостливые взгляды и бравурную музыку (стоя в толпе среди прочих, мать плакала сквозь плохо скрываемую радость, а сестра просматривала заметки в блокноте), и прошла первые сто метров, мнение свое изменила: к черту стельки – с ними бы не дышали ноги. А шоколад и лишние бутыльки добавили бы веса, который совершенно ни к чему, когда лямки и так давят на плечи.
Все. Отсюда только вперед.
Пока окружала толпа, она храбрилась, а стоило толпе кончиться, сдулась.
Вокруг день, солнечно, жарко. И тихо. Нет, не слишком тихо, но как-то безрадостно.
«А все потому, что ты по другую сторону стены».
Точно. И оттого жутко.
«Тебе пройти всего три дня. Три дня туда, три обратно. А пойдешь быстро, так, может, и быстрее…»
– Дея защищает, Дея защищает, – бубнила под нос зазубренный из учебника текст Алеста – бубнила и не верила в него. Вот позади остались первые триста метров, первые пятьсот, примерно километр…
Стена монолитно тянулась справа. Раньше она казалась защитой, а теперь непреодолимой преградой – прочь, чужак, теперь ты снаружи, и, значит, не друг.
Сапоги болтались вокруг икр, ножны хлопали по бедру, неудобно кренился неравномерно набитый заплечный мешок – поправить бы, вот только останавливаться не хочется.
Белые цветы, казалось, смотрели на путницу настороженно, шмели летали вокруг насмешливо, будто пытались выжужжать: «Это мы тут в безопасности, но не ты», в спокойствии солнечного полудня мерещилась некая мрачность.
«Зловещность».
Алька разозлилась на саму себя – это все страх! Просто угол зрения, просто ее собственное отношение. Вот гуляй бы она тут с Ташкой, стало бы легче? Разум тут же ответил «нет». Ах да, все потому, что она с обратной стороны стены. А гуляй они вместе по «правильную» сторону стены, где-нибудь недалеко от Лиллена на солнечном лугу, казался бы ей этот милый полдень зловещим? Конечно же, нет! Они разложили бы на траве одеяло, упали бы на него в купальниках, принялись бы разглядывать облака, делиться мечтами и хохотать.
А тут хохотать не хотелось – чертов страх. Тут хотелось вести себя, как можно тише, потому что за каждым кустом Альке мерещился «дикий», в каждой мирной чаще ее дожидалась засада, в каждом внешне спокойном объекте виделась угроза.
Сбрендила. Да, просто сбрендила. Нервы.
Сапоги поднимали сухую пыль; дорожка – не узкая, но и не широкая, желтая от глины и сухая, – бежала вперед, через пятьдесят метров уводила направо. Чуть вверх на подъем, затем вниз, потом и вовсе прочь от Стены.
От Стены Алесте не хотелось. Ей вдруг, как никогда сильно, захотелось обратно внутрь – в собственный дом, к матери, к сестре, к нелюбимой работе. Пусть лучше унылые вечера и привычность, пусть противная карьера и отсутствие галочки «Поход» в книжке достижений, пусть чердак, потертые книжки и разбитые, теперь уже навсегда похороненные мечты. Но зато привычные дороги, знакомые люди, безопасные улицы.
– Община, прими меня назад, Община. Без Деи, без этой чертовой проверки, без новой девочки-гражданина. Я буду хорошей…
Собственных слов Алька устыдилась и потому быстро замолчала.
Обедала она, забравшись в тень листвы молодого пролеска. Жевала сухарь и пыталась прикинуть, через какое время слева, за самим пролеском, потянется граница Холодных Равнин? Говорили: скоро. Уже через четыре километра все станет просто: справа чаща «диких», слева мертвая земля – держись посередине. Но посередине – это прямо на виду, разве нет? Может, лучше красться по границе Равнин – не опасно? Или все-таки шагать по дороге? А, может, прямо здесь, среди молодых деревьев, – так ее почти не будет видно из чащи?
Сухарь хрустел на зубах и застревал в горле острыми крошками; вода во фляге отдавала тиной.
В этот день она испробовала все: около часа кралась вдоль границы Равнин, больше не выдержала – унылый стылый и неживой пейзаж, так разительно отличающийся от привычного, вызывал стойкую неприязнь – почти два часа спотыкалась о корни, прячась в молодняке. В какой-то момент устала, сбила пальцы ног до синяков, решила, что, если так будет продолжаться, она вообще не дойдет до Храма, в который раз ругнулась на Дею (и мысленно извинилась – вдруг услышит?) и выбралась обратно на дорогу.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments