Соперница королевы - Виктория Холт Страница 19

Королева прищурилась. Я была слишком хороша, и это ей не понравилось. В душе я смеялась, радуясь этой маленькой победе. Она не могла отругать меня за то, что я чересчур разоделась, как уже отчитала некоторых фрейлин.

— Я вижу, у тебя эти новомодные рукава, кузина, — произнесла королева. — По-моему, платье от них только проигрывает. Я опустила глаза, чтобы скрыть от нее их озорной блеск.

— Да, Ваше Величество, — кротко ответила я.

— Пойдем, нам пора.

Я была рядом, когда она вошла в зал, хотя и шла, как подобает фрейлине, отстав от своей госпожи на несколько шагов. Подобные празднества всегда производили на меня глубокое впечатление. Я провела при дворе слишком мало времени, чтобы успеть к ним привыкнуть. При появлении королевы все немедленно примолкли. Люди расступались на пути Елизаветы. Я когда-то говорила Уолтеру, что королева напоминает в этот момент Моисея, раздвигающего воды Красного моря. Если ее взгляд падал на мужчину, он тут же опускался на колени. Дамы приседали в глубоком реверансе и не поднимали глаз, пока королева не проходила мимо или, если она, желая побеседовать, не позволяла им подняться.

Я сразу увидела Роберта, и мы посмотрели друг на друга. Я особенно прекрасно выглядела в этот вечер и по его глазам поняла, что он заметил это. Мне было двадцать четыре года, мой брак нельзя было назвать несчастным, но он перестал меня удовлетворять. Граф Лестер также испытывал неудовлетворенность жизнью. Я устала от монотонных будней и жаждала приключений. Я знала, что не создана для сельской жизни. Я начала подозревать, что не гожусь на роль верной жены. И я была одержима Робертом.

Лет на десять старше меня, он в то время находился в самом расцвете своей зрелости и красоты. Однако мне он казался мужчиной, расцвет которого следует за ним по всей жизни. Во всяком случае, я не сомневалась, что он всегда будет нравиться женщинам.

В то время при дворе было два человека, на которых начала обращать внимание королева. Томас Хинидж и Кристофер Хэттон. Оба очень красивые мужчины. Нетрудно было предсказать, к кому королева будет особенно милостива. Она любила окружать себя красивыми молодыми людьми с хорошими манерами, умеющими танцевать. Это позволяло предположить, что она является легкомысленной кокеткой, поскольку она совсем не по-королевски флиртовала со всеми своими поклонниками. Но рядом с королевой были и другие мужчины. Она опиралась на таких людей, как Уильям Сесил или Бэкон. Королева очень ценила их и всегда была им верным другом, так что положение этой группы мужчин у трона было куда прочнее, чем у фаворитов. Ведь чего проще сменить одного смазливого юношу на другого… Роберт являлся лидером первой группы фаворитов, и мне представлялось, что она поощряет других исключительно, чтобы поддразнить его.

В то время ей казалось, что он слишком много на себя берет. Он стал властным и самоуверенным, поскольку она осыпала его такими почестями. Ей хотелось в очередной раз дать ему понять, что хозяйкой положения по-прежнему остается она.

Королева сидела и улыбалась троим своим любимцам — Роберту, Хиниджу и Хэттону.

Вошел паж, неся серебряное блюдо, на котором лежал боб. Приблизившись к Елизавете, он почтительно протянул ей блюдо. Она взяла его и опять улыбнулась столпившимся вокруг молодым людям. Роберт смотрел на нее и уже собирался взять боб, когда королева произнесла:

— Я назначаю сэра Томаса Хиниджа «бобовым королем».

Момент был очень напряженный. Сэр Томас покраснел от удовольствия и опустился перед ней на колени. Взглянув на Роберта, я увидела, что он побледнел и плотно сжал губы. Но он заставил себя высоко поднять голову и улыбнуться, поскольку знал, что сейчас на него устремлены сотни глаз. Разве не назначала она его в эту ночь своим королем все годы с момента восхождения на трон?

Теперь пойдут слухи, что королева больше не влюблена в графа Лестера и уже точно не выйдет за него замуж.

Мне было почти жаль его, но в то же время я была взволнована. Я как будто чувствовала, что меня ждет большое приключение.

Сэр Томас объявил свое первое желание — поцеловать руку королевы. Елизавета протянула руку, объявив, что вынуждена повиноваться, но при этом ласково улыбнулась ему. Разумеется, она просто хотела позлить Роберта.

В этот вечер я танцевала с Робертом, чувствовала его сильные пальцы на своей руке, и мы красноречиво посматривали друг на друга.

— Я давно заметил вас при дворе, — сказал он.

— Неужели, милорд? А я-то думала, вы видите только королеву.

— Было бы просто невозможно не заметить самую красивую даму при дворе.

— Тише! — насмешливо воскликнула я. — Ваши слова попахивают государственной изменой.

Я поддразнивала Роберта весь вечер, но его страсть от этого только возрастала. Наконец его намерения стали так откровенны, что пришлось напомнить, что я замужняя женщина, а он сам почти женатый мужчина. На это он ответил, что существуют эмоции, которым невозможно сопротивляться, и в этом случае люди не обращают внимания на узы, мешающие реализации их желаний.

Роберт не относился к числу находчивых кавалеров. Он не владел цветистыми речевыми оборотами и не умел подавать остроумные реплики. Человек прямой и решительный, Роберт не скрывал своих намерений относительно меня. Меня это отнюдь не оскорбляло, поскольку я сама страстно желала его. Подсознательно я понимала, что с Робертом смогу достичь высот физического удовлетворения. Когда я выходила замуж за Уолтера, то была неопытной девицей и до сих пор нарушала супружеские обеты только в мыслях. Но этого мужчину я хотела так же неистово, как и он меня. Понимая, что, возможно, близостью со мной он хочет насолить королеве, я стремилась доказать ему — если он получит то, что хочет, уже не сможет без меня. Я помнила, как огорчают королеву ссоры с Робертом. Я прекрасно понимала, что если бы королева слышала меня тогда, она бы стерла меня в порошок. И это была одна из причин, почему я не остановилась.

Роберт предложил тайно встретиться. Я понимала, что это означает, но мне было все равно. Я отбросила осторожность и совесть. Я знала лишь одно — он должен стать моим любовником.

Королева танцевала с Кристофером Хэттоном — лучшим танцором при дворе. Им уступили весь зал, и все вокруг смотрели, как они танцуют, а после рукоплескали и уверяли, что даже королева превзошла саму себя.

Томас Хинидж, «бобовый король», заявил, что танец был настолько совершенным, а искусство королевы так непревзойденно, что он пока запрещает танцевать всем, кроме нее и его самого, потому что это было бы святотатством.

Я ухмыльнулась про себя. Просто удивительно, как такая умная женщина, как Елизавета, могла серьезно слушать самую откровенную лесть. Мне казалось, ее она должна просто смешить. Но королева принимала это как должное, словно ей говорили об очевидных фактах.

Вместо танцев «бобовый король» предложил игру в вопросы и ответы. Он собирался задавать вопросы и выбирать тех, кто на эти вопросы должен был отвечать.