Испепеляющая страсть - Кейси Майклз Страница 19

В лучшие времена, Кевин знал об этом, Холл был самостоятельным «государством», которое обслуживали две сотни человек, работавших в саду, в мастерских и теплицах, плюс еще сотня пастухов, управляющих, скотников, работников на фермах, лесничих, каменщиков, плотников и художников, не говоря о многочисленных арендаторах и их семьях.

В самом Холле — в прачечных, на маслодельне, на кухне, в пошивочной — были заняты еще полсотни слуг, а горничные и уборщицы увольнялись в том случае, если в любом из многочисленных помещений Холла была найдена паутинка такой длины, чтобы ее можно было намотать на палец. Также требовалось обслуживать гостей и их слуг. В обычае было принимать по сорок гостей со слугами одновременно.

Сейчас, глядя на поместье сверху, откуда открывался прекрасный обзор, трудно было поверить, что эти славные дни могут вернуться. Задача вернуть Холлу былой блеск и величие казалась практически невыполнимой.

— Я даже не знаю, с чего начать, — вслух рассуждал Кевин. — Мне совершенно очевидно, что прежде всего я должен добиться того, чтобы поместье снова начало приносить доход. Те деньги, которыми я сейчас располагаю, прекратив выплаты по своим личным долгам — самое необходимое я уже заплатил, от долговой ямы спасся, остальные могут подождать, — уйдут на оборудование, инвентарь и необходимый ремонт. Половину арендаторских домов необходимо перекрыть, но для этого можно использовать солому, полученную на молотилке, слава богу. А все деньги, которые останутся, — видит Бог, их будет немного — я использую для того, чтобы нанять нескольких новых слуг, а также для того, чтобы купить своей жене-оборванке новую одежду и еще я найму ей учителя, чтобы он обучил ее искусству быть леди.

Он усмехнулся, вспомнив, как Джилли явилась на завтрак не далее как сегодня утром. Она была одета, как обычно, в рваное кашемировое платье неопределенного цвета, давно вышедшее из моды. Ее волосы — это непокорное огненное покрывало — были собраны на затылке в тугой узел, что придавало ей еще более детский вид, чем обычно.

И даже несмотря на все это, Джилли могла бы справиться с ситуацией, неумело имитируя аристократические манеры, если бы не подставка для яиц. Как только перед ней поставили чашечку на подставке, в которой находилось яйцо в скорлупе, Кевин понял: его супруга понятия не имеет, что с ним делать.

Понятно, что подставки для яиц не были в обиходе у слуг, и Джилли привыкла разбивать яйцо о край стола.

Но теперь она стала графиней, и ей подали яйцо на фарфоровой подставке для яиц фабрики Споуда. Кевин испытал сочувствие к ней, поймав ее панический взгляд на яйцо в чашке. Он прочистил горло и начал демонстрацию совершенной техники поедания яйца по-графски: он мягко срезал ножом верхушку с яйца и снял ее.

Джилли взяла свою ложку и, изо всех сил стараясь не класть локти на стол, сделала пару попыток стукнуть ложкой по своему яйцу. Скорлупа не поддавалась, и Джилли попробовала снова, на ее лице выражались усердие и раздражение.

— Какие-то проблемы, дорогая? — не удержался Кевин, увидев, что ложка снова пущена в ход, причем более энергично.

— Никаких, — отвечала Джилли, сопровождая свой ответ новым ударом по злополучному яйцу.

Ложка наконец пробила скорлупу, но удар оказался слишком силен — и верхушка яйца взлетела в воздух, после чего оказалась на голове у Джилли.

В то же самое время (из-за того, что она не придерживала другой рукой подставку) остальное яйцо вместе с жидким желтком очутилось на ее коленях, а подставка для яиц — на полу, где и разбилась на сотню осколков.

— Проклятые блюдечки! Чертовы манеры! — воскликнула Джилли, стряхивая яйцо с волос и с юбки прямо на стол. — Можно умереть с голоду, если так есть! Что за идиот придумал, что люди должны выглядеть воспитанными, даже когда они просто наполняют свой желудок? Это идиотизм, и я отказываюсь этим заниматься!

— В любом случае я приветствую то, что ты хотя бы попыталась, дитя мое, особенно после того, как я поговорил с тобой об одежде и правилах поведения за столом, — заметил Кевин. — Этот разговор непременно будет продолжен вскоре, ибо я принял твердое решение относительно того, что тебе следует научиться вести себя согласно твоему статусу. Я не намерен, — быстро добавил он, прежде чем Джилли успела его перебить, — провести остаток дней, наблюдая за девушкой, которая ведет себя за столом как свинья. У тебя есть несколько дней, чтобы решить: или ты соглашаешься брать уроки этикета, или питаешься в хлеву. Лично мне безразлично, какое решение ты примешь.

Джилли так крепко сжала зубы, что не могла вымолвить ни слова. Все, что она могла, — это бросить испепеляющий взгляд через весь длинный стол на своего безукоризненно одетого, холеного супруга, обладателя безупречных манер, и представить себе, как яичный желток растекается у него по лицу и по этому самому прекрасному костюму. Она не осмелилась швырнуть в него яйцо — вряд ли он простил бы ей это чудовищное унижение, — но искушение было велико.

Кевин рассмеялся, вспомнив выражение гнева и беспомощности в глазах Джилли, когда она встала из-за стола, так и не позавтракав. Все еще улыбаясь, он тронул лошадь и стал спускаться с холма к Холлу.

Джилли. Что за удивительный ребенок его жена! Кевин надеялся, что сумеет лучше понять девушку, волею судеб ставшую его супругой, или хотя бы найти к ней подход. Но с каждым днем ему открывались новые стороны ее натуры, и приходилось менять все свои представления о ней.

Он слышал, как она распекала нерадивого арендатора, заявляя, что он может собирать вещи и убираться вон, если будет продолжать пить и отлынивать от работы. Он также видел, как она разговаривала со стариками, демонстрируя знание всех их болезней и имен внуков.

Он видел ее записи в учетных и расходных книгах по имению и восхищался ее распоряжениями, посмеиваясь при этом над грамматическими ошибками.

Он слышал отзывы о ней от Хэтти Кемп, Олив Зук, миссис Уайтбред и других слуг — все они говорили о Джилли с восхищением, превознося до небес ее доброту, милосердие и заботу о Холле и людях, живущих в нем.

Он узнал от Хэтти Кемп о ее несчастливом детстве и возблагодарил судьбу за то, что ей было позволено хотя бы до десяти лет прожить в любви и заботе матери.

Он смотрел в ее невинные голубые глаза, согретые отсветом ее сверкающих волос, и ощущал волнение страсти, вспоминая, как прикасался к ее худенькому телу.

Обучить Джилли вести себя в обществе будет нелегко. Это будет настоящая война двух характеров, в результате которой ему предстоит научить ее разговаривать как леди, связно и плавно, одеваться и двигаться, держать вилку и даже разбивать яйцо. Это наверняка будет интересно.

А уж обучать ее искусству любви — он начинал верить в это — будет по-настоящему пленительно!