Армстронги. Загадка династии - Эндрю О'Коннор Страница 19

– Нет! – Гаррисон совсем упал духом. – Но ты же не можешь бросить меня на все Рождество? Скажи ей, Чарльз!

– Да, это действительно бессердечный поступок, – подхватил Чарльз, холодно взглянув на Арабеллу.

– А какие у меня есть варианты? – спросила Арабелла.

– Ты могла бы провести Рождество в Армстронг-хаусе вместе с моей семьей, правда, Чарльз?

Чарльз ничего не сказал, продолжая смотреть ей в глаза.

– Не глупи, Гаррисон, об этом не может быть и речи, – ответила Арабелла.

– Но почему же? В этом не будет ничего предосудительного! Моя мать может взять тебя под свою опеку, – сказал Гаррисон.

– Гаррисон, я не поеду на Рождество в Армстронг-хаус. – С этими словами она обернулась к Чарльзу, и они снова обменялись холодными взглядами.

Чарльз сидел в поезде, который после очередного уик-энда в Дублине вез его домой. Он смотрел на пробегавшие мимо окна вагона деревенские пейзажи, в ушах его звучали горькие слова Арабеллы: «Я не доверяю вам!» и «Да, вы мне не нравитесь!» Он перепробовал все способы, но у нее, казалось, был против него иммунитет. И это заставляло его хотеть ее еще больше. Он понял, что нужно менять тактику.

7

В следующую пятницу Арабелла вместе со своими родителями приехала в Мэншн-хаус ^[6] на бал, устраиваемый лорд-мэром. Поднявшись по ступеням парадного входа, они вошли в грандиозный холл этого особняка на Доусон-стрит, где их уже дожидался Гаррисон.

– Разрешите ваши пальто? – сказал швейцар.

Арабелла развязала завязки своей шелковой пелерины и подала ее привратнику.

Ее родители непринужденно болтали с Гаррисоном, направляясь через толпу элегантно одетых людей к главному залу. Глаза Арабеллы выискивали Чарльза.

– А где же Чарльз? – наконец спросила она.

– Не знаю, – ответил Гаррисон.

– Так его не будет сегодня вечером?

– Думаю, что нет. Он уехал из Дублина.

– Уехал? Но почему?

– Он ничего мне не сказал. – Гаррисон протянул к ней руки. – Может, потанцуем?

Она кивнула и оказалась в его объятиях, после чего они присоединились к другим парам, кружившимся на паркете. Во время танца все мысли ее были заняты Чарльзом. Она воспроизвела в памяти их разговор в ресторане и поняла, что слова ее были резкими и злыми – она этого не хотела. Но тогда она была уверена: такому человеку, как Чарльз, что бы ему ни говорили, все будет как с гуся вода. Она не сомневалась, что Чарльз просто отбыл по делам поместья и на следующие выходные снова вернется в Дублин.

Однако Чарльз не приехал в Дублин и на следующий уик-энд. Арабелла поймала себя на том, что она всю неделю думала о том, появится он или нет. А когда он так и не присоединился к ним с Гаррисоном на очередные выходные, она решила, что, видимо, от этого его удерживают ее резкие слова.

Всю следующую неделю она уже не просто размышляла, приедет он или не приедет, – она практически не могла думать ни о чем другом. И поймала себя на том, что с нетерпением ждет, чтобы он появился в ближайшую пятницу. А когда этого не произошло, она испытала разочарование.

– Что же произошло с Чарльзом? – спросила она у Гаррисона в субботу вечером за чаем в комнате для чаепитий на Графтон-стрит.

– Полагаю, ничего особенного, – беззаботно ответил тот, откусывая пирожное «Виктория» с нежнейшим кремом.

– Меня просто удивляет, что раньше мы каждый уик-энд только его и видели, а теперь он внезапно исчез.

– О, такой уж он человек, наш Чарльз. Когда что-то привлекает его внимание, то кажется, что в этом заключается вся его жизнь. Однако затем на смену этому приходит что-то другое, и уже оно полностью завладевает его мыслями.

– Это не слишком гармоничная жизнь.

Гаррисон громко рассмеялся:

– Думаю, гармония – это вовсе не то, что Чарльз хочет от своей жизни… Полагаю, ему вскружила голову какая-то молодая дама. Начался сезон охоты.

Слова Гаррисона не успокоили ее, наоборот, они заронили в ее душе что-то непонятное. Что-то такое, чего она никогда не испытывала ранее. Казалось, что в сердце ее поселилась злость и раздражение. Может быть, это была ревность? Но с чего бы ей ревновать человека, к которому она относилась с презрением? С чего бы беспокоиться? Но тем не менее она именно беспокоилась. Но больше всего ее тревожила собственная реакция на происходящее.

Кэролин стояла перед огромным зеркалом и разглядывала на себе сияющий ювелирный гарнитур.

– Что ты об этом скажешь? – спросила она у Арабеллы, которая сидела на кушетке.

– Очень красиво, – рассеянно ответила та.

– Красиво?! – воскликнула Кэролин. – Я не хочу выглядеть просто красиво! Мне нужно выглядеть в Нью-Йорке сногсшибательно! – Она обернулась к дочери, которая отрешенно смотрела куда-то вдаль. – Арабелла! Ты меня совсем не слушаешь.

Арабелла вздрогнула и вышла из состояния оцепенения.

– Слушаю, конечно. Платье просто прекрасное, мама.

Кэролин подошла к ней и села на кушетку рядом.

– Арабелла, что с тобой происходит в последние несколько недель? Ты все время чем-то расстроена, стала такой раздражительной.

– Мама, я не хочу ехать в Нью-Йорк!

– Не хочешь в Нью-Йорк? Но ведь это прекрасная возможность посмотреть этот удивительный город! К тому же мы остановимся в «Плаза» и…

– Я просто не хочу туда ехать – и все!

– Но почему?

– Потому что не люблю путешествовать морем. Ненавижу пароходы – меня будет все время укачивать.

– Наша поездка займет меньше недели. Кроме того, у тебя нет выбора. Мы не можем оставить тебя на все Рождество под присмотром матроны.

– Меня на рождественские праздники пригласили в Армстронг-хаус, – внезапно выпалила Арабелла.

– Армстронг-хаус? Так это все из-за Гаррисона, да? – вдруг осенило Кэролин.

– Нет… то есть да… в общем, из-за всего сразу! – неожиданно расстроилась Арабелла.

Кэролин нежно обняла Арабеллу:

– Дорогая моя, но твой Гаррисон никуда от тебя не денется. Вернешься из Нью-Йорка и встретишься с ним.

– В таких вещах не может быть никаких гарантий.

– Ну, думаю, в любви Гаррисона к тебе как раз можно не сомневаться – это ясно, как божий день!

– Ох, мама, пожалуйста, не увозите меня в Нью-Йорк! – сказала Арабелла, глядя на нее умоляющим взглядом. – Я не выдержу такой долгой разлуки с ним. А в Армстронг-хаусе меня возьмут под опеку леди Маргарет, Гвинет и все остальные.