Укус змеи (сборник) - Наталья Нестерова Страница 19

Мишу надо вести к врачам, понимала Рая. С ним творилось что-то ужасное. Но и прекрасное! Он молодел. Разве вредно молодеть? Или она не желает Мише бодрости и здоровья?

Положа руку на сердце — не желает! Она хочет того Мишу, которого полюбила и который испарился. Новый Миша был ничуть не хуже, но сверхзадача каждого дня — быстро и прочно влюбить его в себя — выматывала все силы. Не влюблялся он! Человеку, вдруг обнаружившему потерю памяти, от летаргического сна очнувшемуся, не до любви к незнакомой девушке.

Не свихнуться из-за поразительных открытий Мише помогал зверский аппетит. Голодное брюхо к эмоциям глухо. Есть Миша хотел постоянно, и настойчивая мысль «чего бы скушать?» побеждала недоуменную «что за чертовщина происходит?».

В каком-то смысле он стал походить на младенца. Рая помнила своего младшего брата в колыбельном возрасте. Лежит, ножками-ручками дрыгает, гукает, улыбается, пузыри пускает. Вдруг какая-то тень на лицо набегает. Скуксился, сморщился, захныкал. Тихое вяканье переходит в плач, а потом — в требовательный и отчаянный рев. Дают ему бутылочку с кашей — вцепился, сосет жадно, носиком шмыгает. Наелся, бутылочку отбросил — и снова улыбается, гукает. А через три часа все повторяется…

На продукты, которые Рая покупала в огромных количествах, ушли все деньги. Пришлось влезть в долги. От кулинарных изысков или деликатесов, вроде хороших сыров и ветчины, Рая отказалась. Миша вполне довольствовался гречневой кашей (сваренной из килограмма крупы!) с жирной свиной тушенкой или большой кастрюлей макарон, политых растительным маслом и дешевым томатным соусом (не путать с кетчупом).

Его желудок превратился в черную дыру, куда в громадном количестве улетали калории. Они были необходимы для омоложения? Если не кормить, то процесс остановится? Попробуйте не кормить голодного мужика! Он рядом с вами на час не задержится! Заколдованный круг. Татьяна с Лизой напрасно думали, что Рая посадила Михаила на голодную диету. Да она, Рая, из кожи вон лезла, чтобы на скудные средства утолить неуемный аппетит Михаила.

Отнесла в ломбард свои немудреные золотые украшения — золотую цепочку с маленьким кулоном (от бабушки память), два маленьких колечка, одно с аметистом (родители подарили на совершеннолетие), другое — с изумрудиком (все лето, студенческие каникулы, на кондитерской фабрике проработала), браслетик скромненький (тетя Люся расщедрилась, когда племянница в институт поступила: «Хоть ты одна у нас с высшим образованием будешь»). Вырученные деньги пошли на обследование Миши. Почти насильно Рая приволокла его в коммерческий медицинский центр, единственный в их городе, реклама центра обещала, что за три часа поставят правильные диагнозы.

Так Рая обрела негаданную поддержку и соратников.

У Миши взяли все доступные анализы, обследовали вдоль, поперек и послойно. Ничего страшного не нашли. На заключительной беседе (Рая присутствовала как спонсор обследования и под легендой «я его жена») врач попросил еще раз паспорт (требовали в начале обследования) и, убедившись в дате рождения Миши, вынужден был признать:

— Для вашего возраста вы потрясающе сохранились. Можно только позавидовать. Скажу вам откровенно. Мы же не государственные, мы на свой карман работаем. Поэтому на крючок сажаем — без диагнозов людей не бывает. У одного гастрит, у другого сердце ни к черту, у третьего изменения в суставах и прочее. Человек вынужден у нас лечиться. У всех есть проблемы. Без этого не бывает. Но у вас! Потрясающе! Не к чему прицепиться. Хочу задать личный вопрос: как вам это удалось? Спрашиваю только для себя, никому ни слова! Как вы боролись со склерозом сосудов, с холестериновыми бляшками?

— Да я, собственно, с ними и не боролся, — ответил Миша.

— Бляшки появляются у человека с двенадцатилетнего возраста. А у вас сосуды чисты как новенькие.

Миша пожал плечами. Рая лихорадочно пыталась вспомнить, как зовут врача. Лет тридцать или тридцать пять, жгучий брюнет с ухоженной бородкой-эспаньолкой, одетый в белый, до крахмального хруста чистый халат, он производил впечатление специалиста, желающего установить истину. Рая закрыла на секунду глаза и вызвала из памяти табличку на двери кабинета: «Кандидат медицинских наук Шереметьев Семен Алексеевич». Некоторым везет с фамилиями.

— Семен Алексеевич! — заговорила она. — Я хочу рассказать вам всю правду. Дело в том, что Миша умирал. Ему тогда, то есть сейчас, было сорок девять лет. Обширный инфаркт, «скорая» сказала — никаких надежд.

— Ничего подобного не помню! — встрял Миша. — И мне только сорок исполнилось!

— Помолчи! — строго и укоризненно остановила его Рая.

По выражению лица Шереметьева можно было прочитать: шизофреники пожаловали. Поэтому Рая попросила доктора:

— Вы только меня выслушайте, а выводы потом делайте. Хорошо?

Семен Алексеевич выслушал и недоверчиво покачал головой:

— Все, что вы говорите… Какие-то снадобья в майонезной банке… Клиническая смерть, после которой идет чудесное омоложение… Извините, но это бред!

— Полностью согласен! — заявил Миша.

— Хорошо! — зло и настойчиво произнесла Рая. — Анализы вас поразили. Правильно? Объективные данные! А теперь задайте ему, по паспорту почти пятидесятилетнему, вопросы!

— Психиатрия не мой профиль.

— Ради интереса. Попробуйте! О событиях дня вчерашнего, недельной, месячной давности — о том, что никто из нас не в состоянии забыть, спросите Михаила Александровича!

Миша и сам сыграл в помощь Рае, огорошил доктора:

— Девушка утверждает, что на Земле две тысячи пятый год. Фантастика!

— А по вашему летоисчислению, в каком году мы живем? — спросил Семен Алексеевич.

— В одна тысяча девятьсот девяносто седьмом от Рождества Христова.

— Неужели?

— Вопросы, вопросы по событиям задавайте, — нетерпеливо требовала Рая.

Семен Алексеевич, поначалу не столько движимый стремлением к научной истине, сколько развлекающийся, поинтересовался у Миши последними историческими событиями. Миша, которому в свою очередь надоело выступать полупридурком, зло и быстро заговорил. Хотел доказать, что полностью нормален, и не только физически, как доктор имел честь удостовериться, но и ментально.

Через несколько минут Семену Алексеевичу стало не до иронии. Кутузов действительно жил в девяносто седьмом году! Безо всякого намека на слабоумие, как о вчерашних событиях он говорил про операцию на сердце у Ельцина и выздоровление, про возможную девальвацию рубля, про скандал вокруг гонораров Чубайса за книгу «История приватизации» и многое другое, что давно стерлось из памяти. Михаил Александрович даже выступил пророком и сказал, что, по его мнению, мы стоим на пороге финансового кризиса (таковой и случился в девяносто восьмом). Завлекание народа Леней Голубковым, который не сходит с экрана телевизора и призывает народ нести деньги в МММ, добром не закончится. И его, Михаила Александровича, жена отнесла их сбережения в банк «Чара» под астрономические проценты. Любому человеку, мало-мальски разбирающемуся в экономике, ясно, что шулеры в «Чаре» заправляют.