Ночные объятия - Шеррилин Кеньон Страница 19

Она прошлась пальцами сквозь короткие завитки дальше вниз, пока не подхватила ладонями его мягкий жар.

Тэлон застонал от удовольствия. Было невероятно здорово чувствовать, как она держит его там. Он занимался сексом больше, чем мог сосчитать, но в этом опыте было что-то новое.

Что-то чистое.

Она сдвинула его штаны ниже, так чтобы смогла пальцами ног стянуть их совсем. Только когда она нахмурилась, они оба вспомнили, что он все еще в ботинках.

— Упс, — сказала она с улыбкой.

Тэлон хохотнул, одарил ее глубоким поцелуем и перевернулся. Она встала на колени и прижалась голым телом к его спине, заставляя дрожать от ощущения ее обнаженных грудей на коже.

— Мне так нравится эта татуировка, — сказала она, ведя по ней языком вниз.

— А мне нравится то, что ты делаешь, — ответил он, бросая свою одежду в угол.

Он схватился за край кровати, чувствуя, как она ртом исследует его спину.

— У нее какое-то специальное значение?

Он закрыл глаза, когда она возвратилась языком к знакам на его спине.

— Это кельтские символы для защиты, силы и долголетия.

От иронии он сжал зубы. Его дядя понятия не имел, что ждет племянника, когда сделал эти знаки на его коже. И вот как длинна оказалась его жизнь.

Она прочертила языком длинную дорожку и вернулась к началу.

— Я не могу поверить, что твой дядя сделал это. Мой отец был испуган, когда он увидел мою.

Тэлон глянул на нее через плечо:

— У тебя есть татуировка?

Она обернула ногой его талию и показала внутреннюю сторону лодыжки. Это было маленькое, в кельтском стиле, солнце с символом зубцов для творческого потенциала.

Улыбнувшись, он провел по нему рукой.

— Очень мило.

— Да, но это болело несколько дней. Не могу представить, насколько хуже было тебе.

Она понятия не имела. Тем более, когда татуировки делали ему, еще не стерилизовали иглы и инструменты. Его дядя скрупулезно наносил рисунок в течение трех месяцев. Некоторые участки воспалились, и только Нинья со своим знанием трав спасла ему жизнь.

— Не было так уж плохо.

— О-о-о, — поддразнивая, произнесла она, наморщив нос. — Мистер Крутой Парень.

— Тебе было бы легче, если бы я сказал, что это болело?

— Никогда не вредно признаться, что ты чувствуешь боль.

— Детка, — мягко сказал он, — я не чувствую боли. Никогда.

Она посмотрела на него в удивлении:

— Правда? Даже немного?

Он кивнул головой, подавив эмоции. Он не смел позволить себе почувствовать боль от потери близких. Даже после стольких столетий это уничтожило бы его.

— Это трата времени и энергии. Это также иссушает мозги и утомляет их.

— Но без боли нельзя ощутить радости. Это маятник, который заставляет нас оценить крайности.

Эта ее мысль была глубокой. Очень глубокой, принимая во внимание то, что они оба сидели с голыми задницами на ее постели.

— Ты всегда философствуешь, когда ты без одежды и с мужчиной?

Она проказливо укусила его за плечо.

— Довольно трудно найти мужчину, который захотел бы это делать.

Он опустил взгляд вниз на ее груди.

— Думаю, было бы легче, если бы ты не выглядела без одежды так чертовски здорово.

Она застонала, когда он опустил голову и обхватил ртом одну из ее грудей. Лежа на спине, она притянула его к себе.

Тэлон дунул на сморщившуюся под его языком вершинку. Он провел рукой по изгибам ее тела, по мягким бедрам, сквозь влажные завитки, пока не коснулся той ее части, которую жаждал больше всего.

Она стонала и дрожала, когда он нежно развел чуткие складки и начал дразнить ее щелку.

О да, он очень хотел эту ее часть. Хотел увидеть ее голову, отброшенную на подушки, и слышать ее крик, когда она будет готова для него.

Саншайн прижала его голову к груди и шире развела ноги, открывая ему доступ к своему телу. Она страстно вожделела к нему и ее плоть пульсировала, чувствуя, поглаживания его руки. И когда он погрузил пальцы внутрь она закричала.

Ее тело пылало для него до невероятной степени. Оно было разгоряченным и болезненным, и дрожало от страсти. Ни одного мужчину она не желала так, как этого. Саншайн хотела прижать его ближе к себе. Ближе и ближе, пока они не сольются в одно целое.

Неспособная ждать дольше, она сползла вниз и ввела его глубоко в себя.

Оба одновременно застонали.

Саншайн выгнула спину, направляя его еще глубже.

Он был такой твердый и горячий, такой, как нужно. Она никогда не чувствовала ничего лучше этой наполненности им.

Тэлон откинулся на ногах назад и раздвинул ее бедра так, чтобы мог скользить в нее медленно, глубоко. Его плавный ритм заставлял Саншайн корчиться в сильном наслаждении от мощных проникновений.

Она посмотрела ему в лицо, когда он попросил ее об этом.

— Ты красива, — выдохнул он, двигая бедрами и толкая ее навстречу, двигаясь в ней все глубже и жестче.

— Ты тоже, — ответила она, схватившись за его колени.

Глаза его потемнели, когда он посмотрел вниз на нее и полностью отдался слиянию с ней. Ни один мужчина не занимался с ней любовью так, как этот. Как будто он был самим сексом. Как будто он не чувствовал ничего, кроме ее тела.

Его бедра двигались вперед и обратно, резко и сильно. Тэлон дразнил ее руками, пальцы поглаживали ее во время толчков. Удовольствие от его касаний пронзало каждую клеточку ее существа.

И когда она достигла оргазма, он был так силен, что Саншайн пронзительно вскрикнула.

Тэлон зарычал при звуках ее экстаза, а ее тело сжало его. Она кончила, продолжая стонать, и увлекла его за собой на вершину удовольствия.

Потом она сделала самое странное из того, что было… она нюхала его шею и лицо, осыпая поцелуями его щеки и плечи.

Тэлон застыл.

Его руки плотно сжались вокруг нее, когда она обвилась вокруг него всем телом. Нежность ее касаний и жестов уколола его, прорываясь сквозь удерживаемые заслоны, за которыми он хранил свои эмоции.

Это было так, как будто она действительно беспокоилась о нем. Как будто он что-то значил для нее. Как будто она занималась любовью с ним.

Только одна женщина когда-то держала его так …

Он едва дышал. Фактически, впервые через полторы тысячи лет он чувствовал, что занимался любовью с женщиной не только для удовлетворения примитивного желания.

Нет, это не было бессмысленным сексом. Он чувствовал ее. Чувствовал себя связанным с нею. Чувствовал, как будто они были чем-то большим, чем просто незнакомцами, ничем не обязанными друг другу.