Свидание в неоновых сумерках - Светлана Лубенец Страница 19

Юлиан поднялся из-за стола, застыл над ним огромной глыбой и обратился к дамской половине семейства Рудельсонов:

– Сима! Если ты скажешь, что мне лучше уйти, я так и сделаю без всяких обид. Я же все понимаю, не дурак.

Сима еще раз оглядела каждого из мужчин и довольно робко произнесла:

– Не уходи, Юлиан…

– Ах вот оно что! – Марк снова вскочил из-за стола так стремительно, что с грохотом уронил на пол стул.

Распластанная на диване Жертва мгновенно сгруппировалась, подпрыгнула и, рыдая, унеслась в кухню. Рудельсон, откинув назад свои упаднические пряди, которые в пылу объяснений опять соскользнули ему на лицо, демонически хохотнул и заявил:

– Тогда уйду я! Мне нечего делать рядом с продажной женщиной!

– А вот этого, Марк, тебе не стоило говорить, – очень тихо сказал Фенстер, огромными лапищами схватил его в охапку и осторожно вынес из квартиры на лестничную площадку, не забыв бросить ему вслед пальто.

Когда за Рудельсоном захлопнулась дверь, Сима протяжно охнула. Фенстер с подозрением оглядел свои веснушчатые руки, будто выпачканные Марком, и сказал:

– Сима, я понимаю, что ты сейчас находишься не в лучшем состоянии. Я, пожалуй, все-таки сейчас уйду, а ты подумай обо всем на досуге. Если я тебе нужен… ты позвони… Ты же знаешь, что я всегда… да что там… – Он махнул огромной рукой, чуть не сбив с подоконника горшок с малиновыми фиалками, и, повернувшись к Татьяне, попросил:

– А вы не сердитесь на нас, Таня… Так, кажется, вас зовут? – и после ее утвердительного кивка продолжил: – Все утрясется, вот увидите… И вы заживете так, как привыкли.

Он очень красиво улыбнулся и, резким движением схватив с вешалки куртку, вышел из квартиры.

– Офигительный мужик! – восхитилась Татьяна, когда в коридоре хлопнула входная дверь.

– Который? – осторожно поинтересовалась Сима.

– Ясное дело – Фенстер! Рудельсона твоего я уже тысячу раз видела. Он, конечно, тоже ничего, но против Фенстера, уж извини, не тянет! И если Юлиан – твой друг юности, то я вообще не понимаю, почему ты вышла замуж за Марка, а не за него.

– Таня! Ты даже не представляешь, каким страшилищем Юлик был в молодости! Длинный, тощий, рыжий, конопатый, с глазами, выскакивающими из орбит, носом крючком и огромными, как лопаты, ладонями! Ты бы испугалась, если бы увидела! Вот честное слово!

– Он и сейчас страшный и одновременно… потрясающий! А помнишь, Симка, совсем недавно ты мне его предлагала, чтобы я на Рудельсона не зарилась?

– Я? Предлагала? – Симона так пожала плечами, что стало ясно – она этого не вспомнит даже под пытками.

– Разумеется, ты! И, знаешь, я, пожалуй, согласна, – хитро улыбнулась Татьяна.

– Зачем же тебе мой Фенстер, если у тебя есть Дунаев, не говоря уже о Вадике! – встрепенулась Сима.

– Что касается Дунаева, я тебе уже сказала: женатые мужчины меня не интересуют. А если ты еще раз упомянешь всуе имя Вадика, я выгоню тебя на дождливую улицу вместе с Жертвой!

Татьяна прихлопнула рот ладонью, но было уже поздно: из кухни, задрав хвост, прибежала кошка, уселась напротив нее и замяукала так пронзительно, будто последний раз ее кормили в прошлом году.

– Сима! Если она сейчас же не прекратит орать, я выброшу ее в окно! – заявила Татьяна и страшным взглядом впилась в глаза Жертвы. Кошка легко выдержала ее взгляд, зевнула и опять разлеглась на полу в позе прострации и созерцательности.

– Видишь, никто и не орет! – обрадовалась Сима. – И про Вадика я не буду пока спрашивать, потому что меня очень интересует Дунаев. Что он тебе сказал?

– Ничего особенного, – скупо ответила Татьяна.

– Так я тебе и поверю! Он еще в такси сказал, что собирался навязаться тебе в провожатые. Стоило навязываться, чтобы ничего особенного не сказать! Колись, подруга! Я для тебя сделала все, что смогла!

– И что же ты такое сделала?

– Как это что?! Твой Дунаев хотя и собирался навязаться в провожатые, но мог бы, между прочим, так и не решиться, если бы я вас не увела от Ирки и не навешала бы вам на уши лапши про Рудельсона!

– Ничего не понимаю, – сказала Татьяна. – Рудельсон… лапша какая-то…

– Ну как же! Я специально наплела, что буду выяснять отношения с Марком, что тебе будто бы некуда на это время деться, а потому стоит прогуляться с Дунаевым! И если бы не разбушевавшаяся стихия, ты наверняка погуляла бы подольше! Скажешь, нет?!

– Интересные ты вещи говоришь, Сима! Что значит «наплела»? Кто же только что в моей собственной квартире выяснял отношения с Рудельсоном? Разве не ты?

– Правильно, выясняла я, но я же не знала, что буду выяснять! Клянусь, я придумала про выяснения отношений с мужем, чтобы ты погуляла с Олегом! А Марк, представь, он сам пришел! И Юлиан – тоже сам! Эдакое трагическое совпадение: Рудельсон и Фенстер в одном флаконе! Жуткая смесь! Но… – Сима отмахнулась от своих мужчин, как от надоедливых мух. – Не будем об этом! Ты все-таки должна рассказать мне о Дунаеве! Или я тебе не подруга?!

– Ну, конечно, ты мне подруга, Симка! И только поэтому я терплю твою дурацкую кошку! Но рассказывать, честное слово, особенно не о чем.

– А если не особенно?

– Ну… если не особенно… то… сказал, что я ему нравлюсь…

– И все?!! Не может быть!!!

– Не все… Еще на свидание приглашал…

– Ну! А ты?

– Догадайся с трех раз.

– Неужели отказалась?! – Сима догадалась с первого раза и так охнула, что бедная Жертва опять поспешила убраться от греха подальше на кухню и одновременно поближе к холодильнику.

Татьяна кивнула.

– Ну ты… Ну надо же… Да разве так… Да кому это… – Энергичная Симона забегала по комнате, засыпая Татьяну началами предложений и забывая их заканчивать.

Татьяна застывшим взглядом уставилась в темное окно, по стеклам которого продолжал молотить дождь, уже пополам со снегом. Заканчивай предложения – не заканчивай, от жены Дунаева от этого не убудет. Сима, набегавшись всласть, остановилась напротив подруги и очень строго произнесла:

– Если хочешь знать, то даже самые хорошие люди иногда разводятся.

– Что ты этим хочешь сказать? – от первого за последние пятнадцать минут благополучно законченного предложения Симоны у Татьяны почему-то похолодело в животе.

– Я хочу сказать, что если ты перестанешь кочевряжиться и начнешь с Дунаевым встречаться, то он со своей мымрой разведется, а на тебе женится, и все будет законно.

– Ты уверена, что его жена – мымра?

– Н-не уверена, – не стала врать Симона, – но он явно ее разлюбил, а жить в браке без любви – это безнравственно!

– Да что ты говоришь? – усмехнулась Татьяна.