Роза на кресте - Михаил Учайкин Страница 19

Адриан почувствовал лёгкое головокружение и дрожания пола. Это не землетрясение, он знал это наверняка. Скорее предупреждение, что его время здесь закончилось. На все про все, чтобы отыскать в квартире новые документы и собрать самое ценное, что он смог бы вынести на руках из дома, ему отводилось не более часа. Он взглянул на журналиста, продолжавшего увлечённо читать его тетрадь. Жаль, что не удалось договорить с парнем, дать ему возможность ознакомиться с его записями.

— У вас есть семья? Любимая девушка? — поинтересовался Адриан, быстро укладывая вещи в сумку.

— Мама, папа, как у всех, — пожал плечами Исидор, подняв на него глаза и оторвавшись от тетради. — Девушки нет. Не нравлюсь я им почему-то.

— Это поправимо, — усмехнулся Адриан. Он тоже не нравился поначалу женщинам, а сейчас пользовался у них неизменным успехом. И время Исидора придет. Какие его годы?

Адриан протянул руку за тетрадью.

— Нам пора, — вздохнул он.

— Я хотел бы дочитать, — Исидор попытался не отдать увлекательное чтиво.

— Не получится, — улыбнулся Адриан.

Он и сам остался бы с парнем на некоторое время, но за него все уже давно решено. Как только они покинут с Исидором квартиру, где Адриан жил довольно долго, очищающий огонь не только уничтожит все следы его пребывания здесь, но и память о нем. Так было всегда, так будет и на этот раз. Ничего не изменить…

— Вульф, мальчишку прикрой!..

Адриана подскочила и присел на краю кровати. Она даже потрясла головой, прогоняя остатки сна, и потрогала шрам на боку — на месте, значит, это произошло с ней в этой жизни…

Разбойников они с посланником бургомистра обнаружили по следам. Вот только старичок оказался не воин — его сразили наповал первым же ударом. А Адриану и двух егермейстеров, знатоков тех мест, окружили, взяв в плотное кольцо человек шесть, грязных, лохматых, с оружием в руках и жестокими ухмылками на губах. Адриана осознавала, что лично она разбойникам нужна живой и невредимой, чтобы составить доклад бургомистру, что так и было, на девушку, воспитанницу барона, напал молодой неопытный оборотень. И если она сопротивляться не станет, то ей не причинять вреда, а вот мужчин, что были с ней, уберут, как ненужных свидетелей. Они посланника бургомистра убили не для того, чтобы показать Адриане свою силу, а за то, что тот был слишком честным и принципиальным. Разбойники решили, что с его молодым помощником договориться будет проще, списав все на волков и оборотней. Раньше, чем выпадет снег, власти не пришлют новых егермейстеров и вооруженный отряд с ними, а разбойники за это время, пограбив еще немного здесь, отправятся беспредельничать в другое место.

Они ту девчонку трогать не стали бы, если бы знали, что она воспитанница местного барона. Им неприятности ни к чему. Главарь, правда, обратил внимание на ее плащ, отороченный мехом, но золотые браслеты на ее руках помутили разум у других членов его шайки — такая богатая добыча так легко в руки им еще не попадалась. Никто из них даже не подумал, что девушку начали искать незамедлительно, как только она покинула замок.

Разбойники еще насиловали тело находящейся в беспамятстве воспитанницы барона, как заслышали лай собак. Опасаясь быть пойманными с поличным на месте преступления, они убили девушку, изуродовали ее лицо до неузнаваемости, «кошками» — острыми кинжалами, как когти зверей, — располосовали ее живот. Но золото с нее снимать не стали — ума хватило, чтобы все свалить на оборотней.

И сошло бы все им с рук. Посланник бургомистра был в то время уже слишком стар, чтобы обратить внимание на такие мелочи: оборотень напал на воспитанницу барона днем, это раз, и до полной луны было еще достаточно далеко, это два.

Ходили слухи, что это молодая жена барона, приревновав невероятно красивую девушку к своему супругу, вывела ее из замка, завела в лес и там и оставила, якобы договорившись с разбойниками, чтобы те ее обесчестили. Но причастности ее к преступлению ни старичок-посланник бургомистра, ни она, Адриана, не обнаружили. Да и многочисленные свидетели показывали, что на празднике весны, который широко отмечали под стенами замка, воспитанница, которой не разрешалось даже ступать во двор без сопровождения, почему-то оказалась одна. Ей дозволено было лишь подниматься на смотровую башню и, подставляя лицо ветру, любоваться окрестностями.