Наследница трех клинков - Дарья Плещеева Страница 19

Фрау Герта ухватила кочергу, замахнулась на Воротынского, он отскочил, удар пришелся по оконной раме, стекло вылетело. Фрау Герта поспешила в свою комнатку, собрала вещи и, когда приехал из Санкт-Петербурга Нечаев, объявила ему, что уходит навеки. Угомонить ее не удалось, и пришлось закладывать дормез, везти немку в Гатчину, пристраивать к каким-то знакомцам в дом.

Маша же страшно обиделась на Воротынского, выбежала из комнаты и нашла приют у соседки. Михаэль-Мишка разбранил товарища за неуместную грубость (именно неуместную, оплеухи он считал подходящим средством, а вот поднимать шум, имея на руках выкраденную дуру-девку, нельзя), и Воротынский побежал мириться. Целый вечер продолжалась суета, к Маше подсылали Федосью, подсылали кучера Андреича, понесли ей подарок – дорогую шелковую материю, насилу выманили, и наконец Воротынский пустил в ход последнее средство. Наутро оказалось, что они ночевали в одной комнате.

Неизвестно, на сколько дней Эрика застряла бы в Царском Селе, если бы не странный визит, одновременно испугавший ее и обрадовавший.

Она сидела в своей комнате, а Федосья для ее развлечения принесла со двора котят и дразнила их веревочками. Время было позднее – то самое время после ужина, когда все, что положено сделать на сон грядущий, уже сделано, и осталось уловить в себе желание задремать. Вдруг без стука вошел Михаэль-Мишка и что-то приказал. Следом вбежала Маша – и запричитала, словно бы оправдываясь. Михаэль-Мишка был взволнован и сердит. И прямо при нем началась суета.

Женщины достали из шкафа нижние юбки, несколько помятые, и шелковое платье – такие платья назывались «пукетовыми», потому что по светлому полю разбросаны были связки и гирлянды таких цветов, какие в природе друг с дружкой не встречаются.

Эрика невольно улыбнулось – бирюзовое поле было ей к лицу. И банты спереди, более густого цвета, Маша вывязала очень ловко, и затянула талию не слишком, и расправила кружева на плечах и на груди. Если бы к такому платью еще высокую прическу с крупными буклями, подумала Эрика, с цветами и лентами! Маша, словно уловила мысль, взвесила на руке ее длинную рыжеватую косу, расплетать не стала, а уложила венцом, и это тоже было неплохо.

Вдруг радость как рукой сняло – для чего бы впопыхах одевать неразумную девицу, словно на придворный бал? Что затеял Михаэль-Мишка?

Маша взяла Эрику за руку и, ласково уговаривая, повела вниз.

В большой комнате она увидела Михаэля-Мишку, господина Воротынского и еще одного господина, который ей очень не понравился. Одет он был нарядно, в пюсовый кафтан, под которым сверкал золотой вышивкой камзол из бледно-зеленого шелка, и ростом был высок, и станом – плотен, и ноги в узких пюсовых штанах – крепки и мускулисты, хотя самую малость кривоваты, а вот лицо кавалера было прикрыто шелковой маскарадной маской.

Михаэль-Мишка стоял с ним рядом и что-то ему объяснял по-русски.

Эрика выдернула руку и отступила назад. Михаэль-Мишка заметил это и достал из кармана завернутого в бумажку сахарного петушка. Господин в маске взял у него этого петушка и стал очень медленно подходить к Эрике, приговаривая по-немецки:

– Хорошая девочка, милая девочка…

Умнее всего было взять петушка и тут же начать его обсасывать – пусть видит, что из Курляндии привезли не какую-нибудь фальшивую, а самую настоящую, высшей пробы дуру. Для создания полной иллюзии не помешало бы еще вытереть руки о юбку…

И тут замаскированный кавалер заговорил по-французски.

– Я думал, она не так уж хороша собой, а она красавица. Тем лучше – не так уж страшно заполучить в постель такую прелесть.

– Она добра и благонравна, – по-французски же ответил Михаэль-Мишка. – Я думаю, что сотню слов она сможет выучить. Но будет очень трудно объяснить ей, что такое церковь и венчание.

– Нам нужен священник, который не станет задавать лишних вопросов.

– Попробую найти такого священника… за разумное вознаграждение…

Эрика так и окаменела с петушком во рту.

Теперь история с похищением безмозглой девицы приобрела завершенность. Кавалер в шелковой маске замахнулся на немалое приданое.

А сказать ему правду – страшновато. Потому что в нем чувствуется то же самое, что в Михаэле-Мишке, только в гораздо большем количестве: при внешнем благодушии скрытая холодность и жестокость. Люди, похитившие не ту курляндку и спрятавшие ее в деревне возле столицы, могут без особых угрызений совести отправить ее на тот свет, чтобы скрыть следы своей авантюры. Никто ее тут искать не станет, никто не опознает мертвое тело, найденное в кустах у большой дороги.

– Вели женщинам научить ее говорить «да» – хотя бы за конфекты или за ленточки, – по-французски сказал кавалер. – Но не дай Бог, если они догадаются о венчании.

– Это простые женщины, они из Царского Села никогда не выезжают и нашу дурочку никогда больше не увидят.

Эрика отвернулась, делая вид, будто занята петушком.

– Я постараюсь, чтобы ее больше из посторонних никто и никогда не увидел… – пробормотал кавалер. – Впрочем, я доволен. Главное – чтобы она родила ребенка.

– И чтобы ребенок пошел в отца, а не в матушку, – заметил Михаэль-Мишка. – Я рад, что мы с господином Воротынским вам угодили.

– Да и я также рад. Кто бы отказался от прелестной дурочки, которая не рвется на все балы и не просит подарков, кроме петушков? Нет, положительно в моей затее даже больше смысла, чем мне казалось! Нечаев, ты уверен, что женщины ни о чем не догадываются?

– Я сказал им, что девица – незаконная дочка богатого человека, который скоро пришлет за ней своего родственника. Они пытались узнать его прозвание, но я держался стойко.

Эрика, притворяясь, будто занята лишь сахарным петушком, внимательно слушала эту французскую беседу и осторожно поглядывала на кавалера в маске и Михаэля-Мишку.

Похититель старался держаться независимо и по-светски, но Эрика ощущала фальшь – Михаэль-Мишка норовил угодить кавалеру и явно боялся, что не справится. Кавалер же был по-светски беззаботен – как будто не приехал впервые посмотреть на будущую жену, а стоял в зверинце у клетки с мартышкой.

– Она умеет вести себя за столом? – спросил кавалер.

– Она сама ест ложкой и очень старается.

Тут Эрика еле удержала улыбку – она, наоборот, старалась есть, как малое дитя, вываливая кашу себе на подол.

– Тогда мы ее не позовем. Вели женщинам накрыть на стол, я перекушу и поеду.

– Дорога займет не больше двух часов…

– Нет, побольше. Сейчас видно, что ты привык ездить верхом. А экипаж тащится, как, как…

То, что кавалер сказал по-русски, очень развеселило Михаэля-Мишку.

Эрика бросила петушка на пол и широко зевнула.

Ей нужно было поскорее попасть наверх, в свою комнату. Окно глядело во двор, но она знала, откуда видна дорога. Увидеть только, в какую сторону двинется экипаж, – и по крайней мере одной заботой меньше!