Женщина на грани нервного срыва - Лорна Мартин Страница 19

— Я просто хочу быть уверена, что делаю успехи, — взмолилась я.

Она как будто собралась что-то сказать, но передумала. Сняла очки, подняла глаза и долго-долго сверлила взглядом свое излюбленное место на потолке. Видимо, старалась обмозговать ответ. Я пристально ее изучала. Черный брючный костюм, лиловый свитер, черные кожаные туфли. Глаза — живые и яркие, синие, как небо за окном. Стройная, вид здоровый. Косметики самая малость, и та естественных тонов. Безупречная кожа. В воздухе ее кабинета неизменно витал густой аромат свежесваренного кофе — и на утренних сеансах, и на вечерних. Я бы не отказалась от чашечки, но никто мне не предлагал.

Наконец доктор Дж. отвела взгляд от потолка, надела очки и посмотрела мне прямо в глаза. Слава тебе господи! Я улыбнулась и приготовилась ее выслушать.

— А как вы считаете — вы делаете успехи?

Все. С меня довольно. Очевидно, она мошенница и меня попросту обвели вокруг пальца. Это было последнее, что ты мне сказала, так и знай. Мы долго-долго сидели в молчании. Я еще никогда столько не молчала в компании другого человека — если только речь не об официальных «минутах молчания» и тому подобном. Я хотела встать и выйти вон, но что-то меня сдерживало. Я кусала ногти, вздыхала и снова и снова думала: как же все это, черт возьми, странно.

Она прокашлялась и спросила, что я чувствовала после нашего предыдущего сеанса. Я мысленно застонала. Кажется, поговорка «Не тронь лихо…» этой женщине незнакома.

— Ничего особенного, — сказала я.

— Уходя, вы не чувствовали злость или раздражение?

Господи. Я снова вздохнула.

— Нет. — Слезы бешенства подступили к глазам. — Знаете, мой главред однажды заметил, что я всегда улыбаюсь, всегда довольна, общительна и в моей компании у коллег улучшается настроение.

Она смотрела на меня, словно спрашивая: «И что?»

— Честное слово, я совсем не склонна к злости.

До конца сеанса мы просидели в тишине. Потом она бросила быстрый взгляд на часы.

— Наше время истекло.

Родители воспитали меня вежливой и обходительной, поэтому, вставая, я сказала:

— Большое вам спасибо и до свидания.

С размаху я захлопнула за собой дверь и добавила вполголоса с густым шотландским акцентом:

— Долбанутая шарлатанка, чтоб тебя.

О своем бесповоротном решении бросить психотерапию я поведала Луизе и Кэти.

— Не думайте, что я сдалась. Просто хочу найти другого доктора. Такого, который умеет общаться с людьми, способен на сочувствие и дружеское участие. Хотя бы чуть-чуть. Мне нужен человек, который умеет улыбаться. И я хочу, чтобы мне сообщали, все ли я делаю правильно. Это любому необходимо. Я хочу знать, все ли идет как надо.

Они в полном отчаянии замотали головами. Мы сидели в пабе на вымощенной булыжником улочке Эштон-лейн — в «космополитическом сердце Глазго», как пишут в туристических брошюрах. Мы распивали вино после окончания еженедельных занятий по дегустации. Кто-то может подумать, что пить вино после дегустации вина — признак запущенного алкоголизма, но это совсем не так. На дегустации только и делаешь, что взбалтываешь напиток в бокале, нюхаешь, обсуждаешь оттенки и букеты — толком напиться практически некогда.

Луиза и Кэти относятся к занятиям очень серьезно. Пожалуй, они сами назвали бы себя «энофилками». Они сдают экзамены и пытаются перещеголять друг друга в изобретении витиеватых эпитетов для какого-нибудь «пино нуар».

А я бросила курсы дегустаторов после первого же вводного занятия год назад. Я сразу поняла — мне не то что карьера сомелье не светит, мне даже просто знатоком не стать. Максимум, что я могла сказать насчет того или иного сорта: «М-м, как вкусно, а можно еще?» Моей любимой маркой так и осталось новозеландское «совиньон блан». Я слишком жадная и нетерпеливая, чтобы по полчаса оживленно обсуждать, отдает ли очередной сорт красной смородиной или черной, табаком или потертой кожей, свежемолотым черным перцем или свежескошенной травой. Но я всегда встречалась с подругами, чтобы выпить после занятий, потому что запомнила мудрый совет преподавателя курсов: практика превыше всего.

Вслепую дегустируя красное вино, они так и сяк анализировали мое решение сделать ручкой доктору Дж.

— Слушайте, — фыркнула я в свой «совиньон». — Согласна, она прекрасный специалист с богатым опытом и безупречной репутацией. Так что я ничуть ее не виню. Вам надо бы мной гордиться, потому что я поступаю как взрослый, зрелый человек и беру на себя всю ответственность. Пусть она отличный психотерапевт, но она мне не нравится, и, по-моему, это взаимно.

Кэти поднесла свой бокал к носу.

— Я бы сказала: темные фрукты. Черная смородина. Оттенки спелой вишни… Лорна, на психотерапии так всегда. И ты ведешь себя вовсе не как взрослый человек, а как ребенок. По своему обыкновению, пытаешься избежать неприятных переживаний. Если копнуть поглубже, чувствуются пряные нотки… Вся фишка именно в формировании личной связи с терапевтом. Изучи эту связь — и все поймешь. Тебе станет ясно, почему ты неспособна устанавливать близкие, нормальные, взрослые отношения с мужчинами. Почему ты никому не открываешь душу. Почему ты позволяешь себе только поверхностные контакты. Старый Свет? По-моему, это Старый Свет, долина Роны [6].

Я тут же завелась.

— Что ты хочешь сказать? Что нужно терпеть и мучиться? Тогда мне надо было бы по-прежнему работать в банке и встречаться с парнем, с которым мы учились в одной школе.

— Типичный образ мыслей: черное или белое, все или ничего, — сказали они в унисон и понимающе кивнули друг другу.

Луиза покачала головой:

— Лорна, такая психотерапия — это непросто. Это долгий и болезненный процесс, который временами может ставить тебя в тупик. Тебя как будто медленно разбирают на составные части, а потом собирают заново. Не жди, что после каждого сеанса в твоей жизни будут происходить заметные изменения. Ты будешь чувствовать растерянность, бессилие — и, разумеется, это будет неприятно. Нет, это не Старый Свет, это Новый. Только посмотри, какие ножки! [7]Дай-ка еще понюхаю. Хм-м, фрукты и пряности. Уверена, твоя психотерапевт еще разговорится, а сейчас она просто собирает информацию. Подсознательное спрятано очень глубоко. Она пытается разглядеть, что у тебя внутри, вытащить наружу скрытые мотивы. Кэти, ты знаешь, что ортодоксальные фрейдисты первые полгода вообще не предлагают интерпретаций?

Я:

— Так за что я деньги плачу?

Луиза:

— Ты все поймешь. К тому же, скорее всего, она не из ортодоксальных фрейдистов. Таких уже почти не осталось. Кроме того, надо помнить: человек всегда сопротивляется переменам, даже если сам утверждает, что хочет измениться. Она разрушает стены, которые ты возводишь вокруг себя с самого детства, разбирает твой фасад по кирпичику. Это мучительный процесс. Очень неприятно обнаружить, что ты вовсе не тот человек, каким себя считала. Ты — один из наиболее хорошо защищенных людей среди моих знакомых. Тебя лишат всей твоей брони, а потом выстроят тебя заново. Не надейся, что это будет легко и приятно.