Ее самое горячее лето - Элли Блейк Страница 19

Она почти теряла сознание, когда музыка смолкла. Но они продолжали раскачиваться в танце. Она смотрела на него, а он на нее.

Он привлек ее к себе, пока – хотя оба старались не нарушать неписаных законов приличия – они не прижались друг к другу каждым дюймом их тел. Когда он опустил руку и его палец проник под поясок ее брюк, у нее перехватило дыхание.

– Эйвери, – проговорил он глухим голосом.

– Да, – промолвила она. Он обвил ее руками, она склонила голову ему на плечо, а ее сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

* * *

То ли на нее коктейль так подействовал, то ли приободрившаяся Эйвери, но остаток вечера Клаудия провела с Люком. Что было приятно. А Джона не упускал случая дотронуться до Эйвери. Касался ногой ее ноги, мог на секунду положить ладонь ей на колено, проводил пальцем по плечу. Эйвери при этом млела, испытывая удивительно богатую гамму ощущений.

Когда опустела последняя тарелка и они оплатили счет, Клаудия положила руку себе на живот.

– Кто бы сейчас взял меня и отнес в мою любимую кроватку? – Она посмотрела на Эйвери, а потом на Джону. – Ладно, не надо. Сама доберусь.

Люк со вздохом отодвинул свое кресло и попытался взять Клаудию под руку. Она стала вырываться. Но Люк проявил настойчивость и плотно ее к себе прижал:

– Пошли, солнышко. Пора возвращаться в наши видавшие виды хоромы, пока они не рухнули в море.

– Они не «видавшие виды». Очень даже респектабельные.

Люк улыбнулся Эйвери, выразительно посмотрел на Джону, подхватил Клаудию, нахваливающую свой отель, и они ушли.

Джона встал и протянул руку. На сей раз Эйвери без колебаний вложила в нее свою ладонь.

Стоял чудный тихий вечер, дорожка к пляжу пустовала, с неба струился жемчужный лунный свет. Как только взгляды Эйвери и Джоны встретились, она оказалась в его объятиях.

Он прильнул губами к ее губам, а она почувствовала, что вот-вот взорвется. По ее телу пробежала горячая волна, ноги подкашивались, и вся она превратилась в сгусток влечения и нежности.

Воспоминание о поцелуе днем раньше померкло в сравнении с теми чувствами, которые вызвал Джона своими прикосновениями, ласковым напором губ, искусными атаками языка.

Безумство охватывало их обоих, Эйвери прислонилась спиной к стене, ее волосы упали на кирпичную кладку, но она ничего не замечала. Просто таяла от поцелуя столь глубокого, каким он вообще может быть.

Но даже в эти мгновения ей что-то мешало.

Наверное, вся эта одежда. Она выдернула рубашку из его джинсов, расстегнула ее, упиваясь красотой его тела. Затем провела рукой по его торсу, по завиткам волос, погладила горячую кожу, наслаждаясь его дыханием и переливающимися под ее прикосновениями мускулами.

Джона со стоном поднял ее, а она обвила его ногами и запрокинула голову. Он припал губами к ее шее, плечам, коже за ушами.

Он опустил ее на дюйм, его пальцы царапнули ее нежную кожу, язык нашел сосок, а она замерла от охватившей ее сладкой истомы. Приближалась полночь, но это место нельзя было назвать уединенным. Тем не менее она обвила ногами его талию, гладила одной рукой по голове, а другую просунула ему под рубашку и ласкала его спину.

– Джона… – прошелестело в ночной тишине.

Он встрепенулся и тут же обмяк, а затем склонил голову к ее шее, согревая своим горячим дыханием.

Эйвери открыла глаза и посмотрела на небо.

Люк не удивился, когда Джона пригласил ее потанцевать. Он этого ждал. То приглашение делалось не в сиюминутном порыве. Не потому, что Люк с ней танцевал, а Джоне вдруг тоже захотелось.

Симпатичный крепыш, молчун, упрямец сделал то, к чему стремился.

Осознание этого приводило ее в трепет и наполняло ликованием.

– Пойдем к тебе, Джона.

Он задержал дыхание и так прижался к ее груди, что она чувствовала стук его сердца.

– Ты уверена?

Эйвери провела рукой по его затылку, взъерошила упрямые кудри.

Он простонал, а она поцеловала его, думая, что совершает самую лучшую ошибку в своей жизни.