Дача Стамбула - Валерия Горбачева Страница 19

– Просто нечестно.

Ответ Антона ее обескуражил. Аня ждет продолжения, но Антон молчит. Он уже сидит рядом с ней, все еще держит ее руку в своей, но не поглаживает ее, а крепко сжимает.

– Что нечестно? – не выдерживает Аня.

– Нечестно влиять на твое решение в отсутствие твоего… – Антон запнулся, не сумев подобрать слово. – Он, конечно, козел, на мой взгляд, но все равно это нечестно. Он далеко и не может доказать тебе, что он лучше.

Аня задумывается. Почему Антон всегда находит объяснения, которые кажутся ей убедительными? Может, она просто не хочет ссориться с ним? Аня пытается честно ответить себе на этот непростой вопрос. Конечно, ссориться она не хочет, но и не в ее характере проглатывать любые объяснения. Может, он действительно прав? «Какой трудный вечер, – неожиданно думает Аня, – и какой странный. Мы здесь совершенно одни, мы весь вечер говорим о любви и ни одного поцелуя, ни одного объятия, даже слов настоящих нет…» Аня резко выдергивает свою руку из ладони Антона и отворачивается к стене. Ей хочется сказать ему «Уходи», но она боится, что он и вправду уйдет. А она не хочет, чтобы он ушел, она хочет, чтобы он ее поцеловал. Поэтому она просто молчит. А Антон смотрит на напряженную спину девушки и испытывает странное чувство. Он вдруг вспомнил, как смотрел на нее в парке, когда не смел поцеловать ее, ушедшую в свои воспоминания. Он хорошо помнил, как подумал тогда, что эта девушка ему не принадлежит. И вот сейчас, глядя на ее сжатые плечи, спутанные волосы, блестящей неразберихой раскиданные по плечам, на тонкие пальцы, немного нервно перебирающие мочку уха, он вдруг почувствовал, что она создана для него, Антона, и больше ни для кого другого. И он ее не отдаст. Никому. И к черту все! Он хватает Аню за плечи, рывком разворачивает к себе, опрокидывает на подушку, и губы его сливаются с ее губами. Он видит, как ее руки взметнулись навстречу ему, видит ее слезы, чувствует ее желание, он знает, что делает все правильно. «Почти правильно», – вдруг осознает он и, приподняв голову, произносит:

– Я люблю тебя, Аня.

Юлька не стала звонить, открыла дверь своим ключом и первым делом заглянула в комнату. Аня спала. Рядом с ней на кровати лежал Антон. Услышав Юлины шаги, он повернул голову и посмотрел на сестру. Он сдвинул брови, но его взгляд сказал ей все. В нем странным, непостижимым образом сочетались решимость мужчины-собственника, готового порвать любого, посягнувшего на его женщину, и трогательная нежность юноши, охраняющего сон своей возлюбленной. Юлька улыбнулась и тихо прикрыла дверь. Интересно, подумалось ей, какой взгляд будет у Миши, когда она… когда они… Сердце застучало быстро-быстро, по телу пробежали мелкие мурашки. Юлька сглотнула подступивший к горлу комок: «Я хочу, чтобы он тоже смотрел так…» И, забравшись под плед на диване, Юлька закрыла глаза. Она вспоминала Мишкины глаза, его губы и поцелуи, его осторожные руки и нежные слова. Она вспоминала и наслаждалась этими воспоминаниями. Большего пока ей было не надо.

Аня опять проспала. Жутко, невозможно, невероятно. «Кошмар какой-то, сколько можно спать, – счастливо улыбаясь, подумала она. – На пляже меня опять потеряли…» Она открыла глаза. Никого. Аня легко спрыгнула с кровати и помчалась в душ. Стоя под горячими потоками воды, она вспоминала прошедшую ночь. Антон ушел утром, поцеловав ее долгим поцелуем и по-хозяйски приказав дожидаться его дома. Он придет после работы и решит, что они будут делать вечером. Аня тихо засмеялась. Ей нравилось, что он приказывает и решает. Потому что взгляд у него при этом такой ласковый и такой многообещающий, что у Ани сердце падает вниз и кружится голова. Его приказы – это не ее унижение, а его ответственность. Пусть приказывает. А пока она пойдет на пляж. Нужно же показать Егору, что она вполне здорова, а то Юлька вчера всех перепугала. Но к тому времени, когда Антон придет с работы, Аня будет уже дома.

Она прекрасно провела время на пляже. Егор, обеспокоенный ее вчерашним недомоганием, взял напрокат большой пляжный зонт, и когда Аня пришла, он усадил ее в тени, разрешая вылезать только для того, чтобы искупаться. «Не хватало еще тебе тут болеть», – сказал он. «Что-то вы раскомандовались, мальчики», – подумала Аня со странным чувством удовольствия. Она еще не осознавала, что это странное удовольствие называется чувством защищенности. И еще она сегодня сделала одно важное дело: она позвонила Андрею. Нет, она, конечно, не призналась ему во всем, на это ей не хватило смелости. Объяснила она себе это, правда, тем, что по телефону об этом просто не говорят, это неуважение к человеку – нужно объяснить все с глазу на глаз, но на самом деле она просто боялась. Но она сказала ему, что не приедет к ним в Испанию, потому что уже прошло много времени, что ехать смысла нет и бабушка Катя уехала, а Юльку оставила под ее присмотром, и еще она сказала, поглаживая львенка, что ей здесь хорошо, так что до встречи в Москве, а она приедет и все расскажет. Все это Аня проговорила скороговоркой, не давая Андрею даже вставить слово. Отключив телефон, она вздохнула: проблема не была решена, но по крайней мере отложена.

Андрей, поговорив с Аней, задумался. Не то чтобы он сильно расстроился, отдыхалось ему отлично, компания была веселая. Девушки, остающиеся иногда у него в номере, ничего потом не требовали, а он сам изменой это не считал – море, солнце, текила… он же нормальный, здоровый мужчина, так что ничего страшного. Но Анина скороговорка его немного насторожила. Конечно, у нее тоже там и море, и солнце, и та же текила… «Впрочем, даже если у нее и образовался какой-нибудь курортный роман, то это нестрашно, – убедил себя Андрей, – знаем мы эти курортные романы – расстояние быстро все сведет на нет. А я буду рядом».

Антон лишь на минутку забежал домой: мама должна его увидеть и убедиться, что он живой и невредимый. В общем-то родители уже привыкли к его отлучкам и смотрели сквозь пальцы на его любовные похождения, но мамой было поставлено условие – раз в день показываться ей, чтобы она видела, что он не избит и у него «чистые футболка и носки», с усмешкой говорила она. Антон соблюдал это условие неукоснительно. Чмокнув маму в щеку, он пробормотал что-то вроде «Сегодня не ждите» и выскочил за дверь. Но тут же вернулся.

– Мам, я что сказать хотел… – Антон замялся, не зная, как подобрать слова. – В общем, я, наверное, в Москву уеду.

– Не сегодня, нет? – Мама всегда разговаривала с ним с легкой насмешкой, он ее за это обожал – она никогда не впадала в истерику.

– Нет, не сегодня, – Антон вздохнул, – но скоро.

– Давай не на ходу, Антон, – попросила мама, – я так понимаю, что дело серьезное…

– Серьезное, мам. – Антон подошел к ней и обнял за плечи. – Но можно я завтра все объясню? Я завтра еще тоже не уезжаю, – неловко пошутил он.

– Можно. Беги, малыш, до завтра. – Женщина ласково посмотрела вслед сыну. Конечно, сердце ее сжалось, конечно, она испугалась и расстроилась, но сыновья должны уходить – она это знала. Она помнила, как плакала по ночам, когда Антона забрали в армию, как не спала и перечитывала его письма. Она всегда переживала за него и всегда думала о нем. И он это знал. Он часто писал ей из армии, он всегда приходил домой, чтобы хоть на ходу поцеловать ее и узнать, все ли в порядке. Он хороший сын. Но даже хорошие сыновья уходят. Она это знала.