Когда трепещут мечты - Рэдклифф Страница 19

Туман плыл над водой, как это часто бывает в горах. Эта туманная дымка, в сочетании с дикой болью и алкоголем в крови, мешали Дэв сосредоточиться на узкой полоске дороги, то появляющейся, то исчезающей перед ней. Все ее тело сжималось от боли, пиво плескалось в желудке и пыталось найти выход наружу. Но самым страшным было другое — девушка страдала от обиды. Боже, как же она страдала. Слова Лесли эхом отдавались в ее голове и разрывали сердце на куски. Она для меня ничего не значит!

Дэв смахнула слезы, но ее зрение от этого нисколько не прояснилось. Она сгорала от стыда и вины за то, что сделала. Она не хотела. Она не хотела ее целовать. Не хотела даже прикасаться к ней. Нет. Это ложь. «Ты можешь признать это хотя бы сейчас?» — Дэв ненавидела себя в эту минуту.

Но даже после всего, что произошло, Дэвон все равно желала коснуться Лесли. Так давно и так сильно. Долгие месяцы она не могла думать ни о чем другом. Она хотела только видеть ее, быть рядом, касаться ее украдкой. Все ее мысли были только об улыбке Лесли. Она думала о ее глазах, о том, какой нежностью они светились, когда девушки оставались наедине. Она думала о ее губах, о том, как они приоткрывались, когда Лесли удивлялась, и какими влажными становились, когда она смеялась. Она думала о ее груди, о том, как она соблазнительно выступала под обтягивающим купальником.

Дэв проглотила стон и еще сильнее вцепилась в свой мотоцикл. Она прекрасно знала дорогу, и могла добраться до дома даже с закрытыми глазами. На поворотах она наклоняла мотоцикл так низко, что ее колено практически касалось асфальта. Признайся. Скажи правду самой себе. Она думала о груди Лесли, о ее бедрах и о том, что находилось между ними. Она желала прикоснуться к ней, ласкать ее. Дэв долго притворялась, что не понимает, какие чувства ею овладели. Но больше она не могла убеждать себя в том, что ощущение бездны внутри нее и то горячее, пылкое желание, которое эту бездну наполняет, никак не связаны с Лесли.

Слезы лились по ее щекам. Она для меня ничего не значит! Вдруг Дэв услышала приближающийся звук мотора. И в тот же момент яркий свет фар пронзил туман и ослепил девушку.

Дэвон вылетела на S-образный поворот, изо всех сил пытаясь сохранить контроль над мотоциклом. Ей было больно. Ее тошнило. Внутри нее все клокотало.

Метал заскрежетал по асфальту, выбрасывая искры в разные стороны, подобно фейерверкам на День Независимости. Дэв сгорала. Сгорала от стыда и боли. Сгорала от невыразимой агонии разбитого сердца.

Дэв выскочила из машины и едва успела добежать до деревьев у края стоянки, прежде чем ее вырвало. Дрожа всем телом, она оперлась рукой о ствол и пыталась справиться с острыми приступами тошноты.

— Боже мой, Дэв! — Лесли бросилась к ней. — Что с тобой?

Не поворачиваясь, Дэв жестом прогнала ее.

— Уходи. Я в порядке.

Разумеется, это было не так. Дэвон чувствовала, что тело напрочь отказывалось слушаться ее, а земля уходила из-под ног. Последний раз ей было так плохо, когда она очнулась в больнице через три дня после аварии. Но тогда ее измученное физической болью тело не давало ощутить безжалостные мучения от предательства любимого человека. По-настоящему ощутить их она смогла лишь несколько недель спустя, и это было сущим адом, из которого, казалось, невозможно вырваться.

— Прости, — тихо сказал Лесли. — Боже, я не хотела делать тебе больно.

— Ты тут не при чем, — Дэв вытерла губы тыльной стороной ладони и, отойдя чуть в сторону, без сил упала на траву. Прислонившись к дереву, она закрыла глаза. — Плохие воспоминания. Давно мне уже не было так плохо.

Лесли чувствовала, как ее начинает охватывать отчаяние. Хотелось кричать. Казалось, ничто в этом мире не могло вывести ее из равновесия. И сейчас она смотрела на измученную Дэвон, и все ее тело сжималось от боли. От той боли, которая должна была умереть еще много лет назад. Но, как оказалось, не умерла и теперь вырывалась наружу из глубины души. Из той глубины, где раны оставались незалеченными, а ошибки неисправленными.

Пытаясь взять себя в руки, Лесли поспешила обратно к машине. Найдя в багажнике банку содовой, она вернулась к Дэв.

— Вот, держи.

— Спасибо, — Дэвон открыла глаза, взяла банку и одним глотком практически осушила ее. Дэв видела, что глаза Лесли до краев были наполнены печалью. Она казалась такой бледной и испуганной, что Дэв очень захотелось прикоснуться к ее щеке. Хотелось почти так же сильно, как и пятнадцать лет назад. Но так же, как и пятнадцать лет назад, она не имела на это права. — Не вспоминай об этом, Лесли. Не мучай себя.

— Я позволила тебе уехать на этом чертовом мотоцикле, — прошептала Лесли. — Я знала, что нужно было удержать тебя, не дать тебе сесть за руль. Знала, что поступила неправильно. Но все равно отпустила тебя…

— Лес, я сама села за руль, — Дэв смяла пустую банку в кулаке. — Никто кроме меня не виноват в том, что случилось.

— Я причинила тебе боль. Прости меня.

— Тебе не нужно извиняться. Просто ты не чувствовала того, что чувствовала я. Нам не всегда отвечают взаимностью, к этому просто нужно быть готовым, — Дэв сделала глубокий вдох и заставила себя подняться на ноги. — Если ты не против, я бы хотела вернуться домой. Давай отложим нашу поездку.

— Конечно, — Лесли тоже встала. Она пыталась убедить себя в том, что чувства, которые были между ней и Дэв, закончились той злосчастной ночью пятнадцать лет назад. — С тобой все в порядке? Я могу проводить тебя, если хочешь.

— Нет, не стоит, — Дэв покачала головой. — Все хорошо. Прости, что испортила наши планы. Со мной такое редко случается.

Лесли грустно улыбнулась:

— Я не совсем понимаю, что происходит. Но отпуск, который должен был внести в мою жизнь покой, обернулся сплошными переживаниями.

— Тогда не добавляй к своим неприятностям еще и мои. Я не винила тебя даже тогда. И уж точно не виню сейчас.

Лесли смотрела, как Дэв уходит. Так хотелось обнять ее, защитить, стереть слезы с ее лица. Но она прекрасно понимала, что не может этого сделать. Дэв сейчас была не с ней, а где-то очень далеко. И путь туда для Лесли закрыт. Но самое страшное то, что в этом была только ее вина: она навсегда потеряла Дэвон тогда, когда не впустила ее в свое сердце, позволила уйти одной, унося с собой их общую боль. Боль, справиться с которой они должны были вместе.