Страсть в жемчугах - Рене Бернард Страница 19

– Сюда, мисс Бекетт. Постарайтесь сесть лицом к столу и к мольберту.

Элинор послушно поднялась на помост и устроилась на диване, усевшись с чопорностью герцогини. Разгладив юбки, ждала.

Джозайя чуть подвинул жаровню – не только для того, чтобы гостье было теплее, но и на всякий случай, чтобы, забывшись, не опрокинуть, если ему понадобится подойти и поправить позу модели. Он отмахнулся от серой пелены, которая сегодня грозила особенно густо затуманить его зрение, и сосредоточился на лице Элинор. Минуту спустя он зажег на столе все свечи и осмотрелся, чтобы оценить освещение.

Эффект был поразительный.

Даже при том что волосы Элинор были убраны назад, он видел, как пламя отражалось в каждом ее медном локоне, глаза же сияли необычайной красотой.

– Если вы не возражаете, мисс Бекетт, я стану позади вас и посмотрю, нельзя ли улучшить фон.

Он снял со стены веревку и натянул ее от щеколды на окне до ближайшей колонны позади Элинор. Потом набросил на веревку черную ткань в виде драпировки и обошел модель кругом, чтобы снова проверить освещение.

– Так я выгляжу лучше? – спросила Элинор.

– Да, немного помогло, теперь свет не рассеивается. – Джозайя наклонил голову, изучая, как свет падает на лицо девушки. – Вы можете еще немного повернуться? Вот так… – Он указал направление.

Элинор послушно повернулась, и художник снова стал за ее спиной.

– Вы позволите?..

Она кивнула, и он осторожно коснулся ладонью ее спины между лопатками, так что она чуточку подалась вперед. Его чувствительные пальцы ощутили то, что можно было бы описать как инженерную конструкцию повышенной жесткости, – корсет с металлическими вставками. Эта женщина была не из тех, кто рискует своей добродетелью в кружевах и пластинках из китового уса.

– Какая у вас чудесная осанка, мисс Бекетт.

– Вы надо мной смеетесь, мистер Хастингс.

Он улыбнулся.

– Только самую малость. – Отступив в сторону, Джозайя увидел ее ответную улыбку. – Если нам предстоит много времени провести вместе, то, думаю, это хороший знак, что мы можем сообща посмеяться.

– Я думала, что искусство – дело серьезное.

– А теперь кто над кем смеется?

Элинор откровенно рассмеялась – чопорная леди, на миг сбросившая путы этикета, – и у Джозайи перехватило дыхание от ее безыскусной красоты.

– Вы начинаете рисовать только тогда, когда приходит вдохновение? – спросила она неожиданно.

– Сначала я делаю набросок. И рисую несколько эскизов на бумаге, пока не решу, что можно перейти к холсту. Полагаю, что и сейчас я поступлю именно так.

– Я спросила… просто из любопытства. У нашего соседа был его портрет, но он был такой… непривлекательный человек. Но, думаю, это не важно. Ведь портреты – они для потомков?

«Ну разве не уникальная женщина?» – мысленно улыбнулся Джозайя.

– Эх, если бы люди задумывались об эстетике, прежде чем настаивать на том, чтобы их замечательный дядюшка Уолтер непременно оставил свой портрет… – Джозайя присел на край стола, чтобы на минуту вытянуть ноги. – Я видел слишком много портретов людей – теперь уже давно покойных, – которые постоянно пугали потомков, следя за ними из рамы, куда бы те ни встали. Черт, я и сам подумывал нарисовать парочку таких, когда мне нужны были деньги!

Элинор нахмурилась в ответ на его высказывание, но искорки в ее глазах свидетельствовали о том, что она оценила шутку.

– Но вы же никогда этого не делали… И я попрошу вас не придавать мне такой пугающий вид.

– Сделаю все, что в моих силах. – Джозайя скрестил на груди руки и попытался затронуть более деликатные темы, пока его модель чувствовала себя непринужденно. – А можете вы… принести завтра свою одежду, чтобы мы смогли выбрать что-нибудь для работы?

Элинор улыбнулась.

– Предупреждаю вас: в моем гардеробе нет ничего волшебного. У меня всего три платья, и… – Она вздохнула. – И одно из них совершенно не подходит.

– Почему?

– Это то самое злосчастное красное платье, и я не хочу позировать в нем!

– Понятно. – Джозайя прикусил губу, обдумывая ситуацию. – А жаль… Вы бы выглядели в красном ошеломляюще, мисс Бекетт. Я знаю, что этот цвет вызывает ассоциации…

– Я буду выглядеть как блудница! И это вовсе не ассоциация, а факт, мистер Хастингс!

– Вы не блудница, и это главное. Более того: если вас оденут в пурпур, то это не сделает вас императрицей.

Его логика была безупречной, но Элинор с трудом принимала ее – как и признавалась в том, что она уже колебалась.

– Но если красное вас так беспокоит, – продолжал Хастингс, – то мы просто купим вам новую одежду и…

– Нет, исключено! Я не позволю мужчине покупать мне одежду. Хозяйка магазина вообразит… Женщине не подобает принимать такие подарки от малознакомого мужчины.

– Тогда – красное. Согласен. Я понимаю и поддерживаю ваши моральные принципы и мужественное решение. – Джозайя встал, словно дело было улажено, подошел к столу и начал переставлять баночки с красками и кистями в поисках угольного карандаша.

– Сп-пасибо, мистер Хастингс.

Он перехитрил ее, и они оба понимали это. Заметив румянец на щеках девушки, Джозайя едва не отказался от своей маленькой победы.

«Мне уже грозит опасность опьянеть от этой женщины, – думал он. – Господи, пожалуйста, позволь мне нарисовать ее».