Больше, чем гувернантка - Кэрол Мортимер Страница 19

— Да какой комплимент, правда все это! — настаивала она.

Как бы ни льстили ему эти слова, было непросто согласиться со второй частью ее тирады, особенно при воспоминании о том, как его жена призналась ему в супружеской измене всего лишь через месяц после свадьбы!

Также он никогда не слышал ни слова жалобы из уст тех женщин, с которыми делил ложе до женитьбы на Фанни, так как умел и получать удовольствие сам, и доставлять его партнерше. После смерти жены, однако, он стал предпочитать платить за любовь и полагал, что вовсе не в интересах продажных женщин выказывать недовольство его действиями!

Прищурившись, Джози бросила на него проницательный взгляд:

— Вы уж не сердитесь на мою смелость-то, а, милорд, но благоверная ваша не ценила дружка вашего, когда он ей по праву принадлежал.

Откинувшись на спинку стула, Адам громко рассмеялся:

— Умеешь ты повысить мужскую самооценку, Джози.

Отсалютовав ей бокалом, он пригубил рубиново-красный напиток.

— Но мне же вы отказываете, да? — Она понимающе вздернула бровь.

— Боюсь, что так.

Подчиняясь охватившему его внутреннему раздражению, Адам медленно поставил стакан обратно на столик. Он солгал Джози, заявив, что слишком устал, чтобы ублажать ее в постели. Просто интересующая его женщина находилась дома. У него дома.

Исключительно из упрямства, к которому, быть может, примешивалась некая толика отчаяния, он уже четыре дня отсутствовал в Готорн-Холле и намеревался вернуться обратно завтра. Все это время его мысли были заняты прекрасной Еленой Лейтон. Великий боже, прежде он никогда не вспоминал ни об одной женщине, находящейся у него в подчинении!

Красота Елены преследовала его, сбивала с толку. Присущая ей врожденная элегантность интриговала его, очаровывала, впрочем, как и ее способность искушать его и озадачивать, а также развлекать. Находясь в ее обществе, он даже несколько раз рассмеялся! И все это происходило вопреки его решению не поддаваться больше слабости и не становиться жертвой женских чар.

Четыре дня назад они расстались далеко не друзьями. Он говорил с Еленой холодно и покровительственно, хотя подобное поведение следовало бы адресовать его маленькой дочери. Истерика, устроенная в тот день Амандой, даже сами ее слова о его постоянной занятости управлением имениями слишком напоминали обвинения ее покойной матери, которыми она осыпала его в припадке гнева.

Адам инстинктивно отреагировал, но, к несчастью, ураган его собственной ярости обрушился не на дочь, а на ни в чем не повинную голову Елены. Это обстоятельство продолжало беспокоить его все те четыре дня, что он отсутствовал, наряду с тающей с каждой секундой решимостью противиться притягательности Елены.

Его мужское естество не интересовали другие женщины, но стоило лишь подумать о Елене, как тут же наступало возбуждение. Он вообразил, что в эту самую минуту она находится в своей спальне, готовясь ко сну. Распускает свои черные волосы, и они мягкими волнами падают ей на груди с розовыми сосками, струятся вдоль тонкой талии и бедер.

— Хоть эта-то понимает свое счастье? — грубо вторгся в его приятные фантазии вопрос Джози.

— Прошу прощения? — Адам вопросительно вздернул бровь.

Джози снова кисло ухмыльнулась:

— Да леди эта, о которой вы только что мечтали. У вас глаза блестят, точно у самого дьявола, и между ног каменная твердость.

Она права, черт подери!

Адам не знал, действительно ли его глаза приобрели «дьявольский блеск», но за вторую часть замечания Джози мог поручиться. Его горячая пульсирующая плоть восстала и теперь прижималась изнутри к бриджам, образуя внушительных размеров выпуклость. Возможно, ему самому следует позаботиться о своем возбуждении, уединившись в отведенной ему комнате, как он поступал на протяжении этих четырех дней. Если только…

— Принеси-ка мне лучше еще графин вина, Джози, — мрачно произнес он, заново наполняя стакан. Опьянение стало еще одним способом избавиться от мыслей о восхитительной гувернантке. А также подавить томление плоти.

Джози хрипло хохотнула:

— Да скажите вы одно слово, и я мигом заберусь под стол и поправлю дело. Не успеете и глазом моргнуть.

Она медленно, призывно провела языком по своим накрашенным губам, глядя на выпуклость у него в бриджах.

— Звучит заманчиво, но все же сначала попробую обойтись вином, — уклончиво пробормотал Адам.

— Ну, коли передумаете, знаете, где меня найти.

Она пожала плечами, заставив затрястись свой внушительный бюст, и пошла за вторым графином вина.

Адам со вздохом выпрямился на стуле, понимая, что ему требуется найти немедленное решение проблемы. Он желает женщину, которую желать запрещено, но не может вечно жить в физических и душевных муках. И он сам, и состояние его имений сильно пострадают, если в ближайшем будущем не найдет выхода из треклятой ситуации.

Его четырехдневное отсутствие в Готорн-Холле, во время которого он непрерывно думал о Елене Лейтон, а не о состоянии дел, лишь подтверждало справедливость его опасений. У этой проблемы два решения. Либо Елена должна немедленно покинуть дом, чтобы больше не вводить его в искушение своим видом, либо ему нужно поддаться собственной страсти, предложить ей стать его любовницей и надеяться — или страшиться, — что она ответит согласием.

— Как вы думаете, папа рассердится из-за Самсона? — с беспокойством глядя на Елену, спросила Аманда. Растущий не по дням, а по часам котенок лежал у нее на коленях, она гладила его черную шерстку.

В действительности Елена не имела ни малейшего представления о том, какова будет реакция Адама, когда он узнает, что его дочь взяла в дом котенка, найденного во время пикника. Он тогда сел в свою карету и уехал по делам, даже не попрощавшись с дочерью и не оставив никаких указаний самой Елене.

В тот день она нашла девочку безутешно рыдающей в спальне. Разочарование, вызванное отъездом отца, сменилось в Аманде сожалением и угрызением совести из-за собственного плохого поведения. К несчастью, так как Адам уехал, у нее не было возможности извиниться перед ним.

Как бы Елена ни пыталась оправдать подобное поведение своего работодателя, у нее ничего не получалось, особенно учитывая страдания ее юной воспитанницы. Аманде ведь всего шесть лет, Адаму Готорну — двадцать восемь или двадцать девять. Столь значительная разница в возрасте подразумевала, что отец, по идее, гораздо мудрее дочери. К сожалению, это был не тот случай.

Вследствие этого Елена была очень зла на Адама. Она вообще не могла припомнить, чтобы когда-нибудь испытывала к кому-то столь сильные и гневные чувства. Когда выяснилось, что ни одна живущая на конюшне кошка не признает маленького черного котенка своим, Елена разрешила Аманде взять его себе, решив, что лично поговорит об этом с ее отцом. Если подобное своеволие придется ему не по вкусу, она будет вынуждена объяснить ему мотивы своего поступка!