Кассандра - Татьяна Романова Страница 19

— Вы правы, история очень печальная. Я понимаю ваше горе, ведь сама рано потеряла родителей, а потом и бабушку, которая растила меня и сестер после их смерти. Я до сих пор тоскую по ним. Но вы — счастливица, ведь у вас есть мама, — сказала Лиза, улыбаясь собеседнице. — Но позвольте у вас спросить — вы говорите, что у вашей бабушки были такие же способности. Они у нее не пропали, когда она стала женой своего графа?

— Бабушка говорила, что до замужества могла еще беседовать с духами, а после того, как она стала женщиной, этот ее дар пропал. Но она читала мысли людей и предсказывала им судьбу до самой своей смерти, — вспомнила Кассандра.

Девушек от разговора отвлекли звук закрываемой крышки фортепьяно и голоса Джона и Генриетты, благодарящих свою наставницу за урок.

— Как жаль, что они уже закончили, мы не успели с вами поговорить, — расстроилась Кассандра, но тут же предложила: — Приходите к нам завтра в это же время. Матушка будет заниматься с вашими друзьями, а мы приятно проведем часок-другой.

Лиза с благодарностью согласилась, она тоже хотела снова увидеть Кассандру и задать ей массу вопросов. А сейчас княжна попрощалась с синьорой Джудиттой и вместе с Джоном и Генриеттой поехала на Аппер-Брук-стрит.

Молодые люди вернулись в дом Черкасских к обеду. Сегодня Долли с Чарльзом собирались на бал, но обещали прийти пообедать с семьей, поэтому графиня Апраксина распорядилась накрыть на стол на полчаса раньше. Когда Лиза, быстро переодевшись, вошла в гостиную, где собрались родные и друзья, первым, кого она увидела, оказался приехавший из Парижа поверенный семьи Штерн.

— Здравствуйте, Иван Иванович, — поздоровалась княжна, подав мужчине руку.

— Рад вас видеть, Елизавета Николаевна, — улыбнулся Штерн, — вы все хорошеете.

Пальцы Штерна легко сжали ладонь Лизы, и пока он нес ее руку к губам, этого мгновения хватило, чтобы девушка поняла, что поверенный очень несчастен. Иван Иванович был влюблен в Луизу де Гримон, но боялся признаться ей в своих чувствах, он проклинал свою нерешительность и то, что не сделал предложения до того, как Луиза получила письмо из канцелярии нового короля Франции о восстановлении титула и передаче имущества их семьи. Теперь Штерн уже не был ровней тетушке новой герцогини де Гримон, а открыть свое сердце — и получить отказ для гордого мужчины было невыносимо.

«Вот еще одно сердце, страдающее от неразделенной любви, — сочувственно подумала княжна, — но ведь его беде можно помочь, нужно только изменить его точку зрения на эту проблему».

Она взяла поверенного под руку и повела к столику с напитками.

— Иван Иванович, налейте мне, пожалуйста, немного красного вина, — попросила она, — и расскажите о Париже.

— Париж всегда хорош — что при Наполеоне, что при Бурбонах, это самый романтический город Европы, но и торговать там умеют. Правда, на этот раз в Париже меня удивили две женщины. Аристократки, богатые, красивые и молодые, разыскали меня, чтобы договориться об исключительных правах на покупку платьев мастерской мадемуазель Луизы. Честно говоря, я такого не ожидал, хотя должен был уже привыкнуть к коммерческой деятельности дам.

— Вы просто еще не успели сменить свою привычную точку зрения на вещи, а жизнь уже ушла далеко вперед. Вот посмотрите на Генриетту — как она учится сейчас оперному пению у сеньоры Молибрани, я уверена, что она, несмотря ни на какие титулы и предрассудки общества, обязательно будет петь на сцене. А ее тетушка! Луиза не только талантливый художник и непревзойденная модистка, но она обладает и замечательным коммерческим талантом. Создать на пустом месте процветающее предприятие, дать работу многим отчаявшимся женщинам, это — большое достижение. Я уверена, что как бы ни сложилась теперь ее судьба, она всегда останется коммерсантом.

— Боже мой! Сестры Черкасские не перестают меня удивлять. Откуда в столь юной головке мысли зрелого философа? — восхищенно спросил Штерн, и Лиза заметила в его глазах ярко вспыхнувший огонек прозрения.

Их беседу прервало появление в гостиной сияющей Долли и герцога Гленорга. Тетушка Апраксина поднялась им навстречу и, поздоровавшись с вошедшими, пригласила всех в столовую. Штерн предложил Лизе руку, чтобы проводить ее к столу, но она мягко отказалась, сославшись на то, что хочет сказать несколько слов сестре. Поверенный поклонился княжне и стремительным шагом направился к Луизе де Гримон, сидевшей на диванчике около камина. Увидев, как просияло лицо женщины при приближении Штерна, Лиза мысленно пожелала ему удачи, а сама подошла к сестре и зятю.

Еще месяц назад Долли, убедившись, что опрометчивый поступок Лизы не имел последствий и сестра не беременна, совершенно успокоилась и, погрузившись в свою собственную семейную жизнь, полностью отдалась упоительному чувству своей взаимной любви. Она расцвела, глаза ее теперь постоянно сияли, улыбка не сходила с прекрасного лица, и атмосфера счастья вокруг молодой герцогини была практически осязаемой.

— Отчего ты так сияешь? — тихо спросила сестру Лиза. — Есть особенная причина, или просто жизнь хороша?

— Жизнь, конечно, хороша, но особенная причина тоже есть: мы уезжаем в Гленорг-Холл, и мне не придется больше вести светскую жизнь. Ведь сейчас, когда Катя, Долли Ливен и великая княгиня Екатерина Павловна уехали, мне так одиноко в английских гостиных. Теперь мы с Чарльзом вернемся туда, где были счастливы, я снова буду свободна, и у нас будет второй медовый месяц.

Долли уезжала! Любимая сестра покидала ее, даже не задумываясь о том, что оставляет Лизу в Лондоне! Но, посмотрев в сияющее лицо молодой герцогини, девушка даже не смогла обидеться на нее. Долли любила и была любима, сейчас все должны были отступить и дать молодой женщине возможность насладиться своим счастьем. Лиза улыбнулась сестре и искренне порадовалась за нее.

За столом княжна села рядом с Долли и оказалась напротив Луизы же Гримон и Штерна. Долли радостно рассказывала ей о планах устройства в поместье конезавода, а Лиза, согласно кивая в нужных местах, наблюдала за Штерном. Он был так возбужден, что она слышала его мысли. Трепещущая надежда появилась в его душе и, окрыленный, он впервые в жизни ухаживал за женщиной. Шутки, остроумные замечания, веселые рассказы сыпались из его уст, как из рога изобилия. Луиза, которой передалось его волнение, весело смеялась и казалась совсем молодой и очень красивой. Вдруг княжна поняла, что слышит и мысли Луизы. В душе той тоже ожила надежда, женщина вдруг поверила, что она может быть для кого-то желанной, и это открытие потрясло ее. Благодарность к Штерну сейчас переполняла душу Луизы.

«Ну вот, теперь и до настоящего чувства недалеко, — радостно подумала княжна, — если у Штерна хватит мужества признаться, все будет хорошо».

— Лиза, ты меня слушаешь? — прорвался сквозь заслон ее мыслей обиженный голос сестры.

— Конечно, дорогая, просто я ничего не понимаю в лошадях, поэтому твой вопрос для меня затруднителен, — дипломатично ответила девушка, надеясь, что Долли спрашивала ее о чем-то, относящемся к началу разговора, который она помнила, и не меняла тему, пока она отвлеклась.