Обещай мне рай - Конни Брокуэй Страница 19

Томас ждал Кэт в роскошном вестибюле отеля «Олд шип». Люстры из хрусталя, свисавшие над дорогими коврами, освещали многоцветными огнями помещение, в котором царило спокойствие. Только несколько постояльцев поднимались наверх или спускались вниз. Большинство же гостей, веселившихся до рассвета, предпочло оставаться в постели как можно дольше. Несколько джентльменов, расположившихся здесь на мягких кожаных диванах, выглядели чрезвычайно усталыми.

Восемь лет назад Томас тоже являлся одним из представителей бомонда. Он готов был отвечать на все любовные вызовы, не считаясь с нормами морали и этики. Утомленный светской жизнью, тщательно спланированными обольщениями, ложью и погоней за все новыми удовольствиями, он сделал довольно длительную паузу в своей «карьере» бонвивана, чтобы задуматься и понять, что он находится в числе уже вышедших в тираж повес.

Он представлял собой превосходный материал для лорда Стюарта и его агентов, признал Томас с кривой улыбкой, и особенно для полковника Генри Сьюарда. Они наладили контакт с ним косвенным образом: некий приятель как бы случайно упомянул, что безупречный французский язык Томаса можно было бы использовать гораздо лучше, чем для нашептывания заманчивых предложений в женские ушки. Сьюард был прав, черт его подери. Проникновение в парижский полусвет и соблазнение любовниц военных советников казалось таким увлекательным делом! Однако с годами его роль существенно изменилась. Политическое чутье обострилось, возможности по сбору информации расширились и углубились вплоть до деликатных вопросов, касающихся внешней политики Франции. Томас стал ценным агентом. Он понял, что его информация была не просто полезной, но жизненно важной.

В течение последнего года, когда Томас являлся доверенным лицом сэра Стюарта, его редко использовали в качестве простого курьера. Его таланты были весьма значительны, чтобы растрачивать их на элементарные дела. Он был способен на большее. Изголодавшуюся по ласке женщину, чей муж поглощен государственными делами, трудно было заставить выдать нужную информацию иначе, чем «убедительными доводами».

А такая особа, как Дафна Бернар, была согласна исключительно на бартерный обмен своих сведений.

Что он мог ответить Сьюарду? Что больше не желает выполнять такие задания? Глупо. Томас хорошо понимал, что сведения, которыми делилась Дафна, часто способствовали спасению многих жизней. Однако сознание этого ни в коей мере не преуменьшало его ненависть к самому себе.

Он думал, что сможет смириться с этим; в прошлом старался отделить себя от роли любовника и даже в постели с красоткой оставался как бы бесстрастным актером.

Но теперь появилась Кэт со своими наивными планами, со своей своеобразной логикой, со своей нелепой, но рациональной просьбой. Томас восхищался ее разумной аргументацией. Он не видел причины, почему намерения девушки не должны осуществиться в обществе, где многие браки заключались по расчету.

Томас устремил свой взгляд на испещренный лучами солнца морской пейзаж. Он будет помогать ей без всякого личного интереса. И не станет поддаваться ее очарованию. Однако все-таки помнил каждую черточку ее лица, ясно представлял шелковистость ее кожи, чувствовал ритм ее дыхания. Все это отчетливо запечатлелось в его сознании. Однако Томас понятия не имел, что делать со своим столь внезапно возникшим чувством.

Связанный обязательствами, которыми не мог манипулировать, и желаниями, которые не мог игнорировать, он вынужден был продолжать игру. Он учил ее тому, чего Кэт хотела, и ревностно хранил в памяти те моменты, когда они проводили время вместе, помнил все их беседы, ее смех, хотел узнать ее ближе. И не знал, что делать дальше. Кэт в панике убежит от него, как только заподозрит, что пожилой селянин, к которому она обратилась с просьбой обучить ее искусству соблазнения, вдруг сам влюбился в нее.

Томас закрыл глаза и тут же обнаружил, что образ девушки снова предстал перед ним.

И продолжал сидеть так, когда через четверть часа появилась Кэт. Она подошла к нему, придерживая рукой подол длинного платья для верховой езды. Томас, как обычно, был одет просто: в рубашку из плотной ткани с завязанным у ворота шарфом, широкие брюки были заправлены в кожаные сапоги. Он открыл глаза и пристально смотрел на нее некоторое время, прежде чем окончательно отошел от своих грез, затем усмехнулся.

— Ты выглядишь как настоящая покорительница сердец, моя дорогая, — сказал он.

— Насколько я понимаю, это утверждение нельзя считать достоверным в полной мере. Мы только в начале пути.

— Действительно. Если бы все было как мы хотим, ты уже достигла бы наивысшего положения в обществе.

— Вы очень любезны, сэр, — ответила Кэт. — И я уверена, что мои способности в качестве наездницы также достойны вашей высокой оценки.

Томас подал ей руку и проводил к выходу из отеля, где, как он договорился, им подали двух лошадей.

Кэт обрадовалась, увидев их, она была прекрасной наездницей и сразу поняла достоинства скакунов. Один из них был большим черным мерином с мощной грудью. Другой — серым в яблоках жеребцом, который нетерпеливо грациозно пританцовывал, удерживаемый за повод помощником конюха. Паренек улыбнулся Кэт.

— Вы поедете на самом спокойном и легко управляемом жеребце, мисс. Я знаю это, потому что сам объезжал его. Но если его пришпорить, он может скакать достаточно быстро. Зовут Карл.

Кэт, привыкшая к вежливому обращению с прислугой в доме Томаса, кивнула и сказала:

— Как поживаешь, Карл?

Веснушчатое лицо мальчика-грума расплылось в широкой улыбке.

— Это не мое имя, мисс. Я — Валентайн. Мама дала имена нам всем: и детям, и лошадям. Она умеет читать, и отец обожает ее за это, — сказал он и закатил глаза, как будто потворство отца такой ерунде было выше его понимания.

— Ну хватит, Валентайн, — сказал Томас. — Отпусти леди и купи себе сладостей, пока будешь ждать нас. — Он бросил мальчику монету и вскочил на черного мерина. — Пора ехать, Кэт. За городом прекрасное место для конной прогулки.

Кэт пустила рысью жеребца по аллее высоких тополей, затем — через фешенебельные районы города, пока они не оказались на прибрежной серповидной полосе у моря. Над ними простиралось безоблачное лазурное небо. Ветерок слегка колыхал светлую гриву ее жеребца. Кэт наслаждалась прохладой утра, соленым привкусом воздуха и ярким солнечным светом, сверкавшим в волнах на горизонте. Но больше всего — компанией мужчины, который молча ехал позади нее.

Подумав, оценил ли Томас ее способности наездницы, Кэт удобнее устроилась в дамском седле, чувствуя каждое движение жеребца. Повернувшись, чтобы принять комплименты своего спутника, она обнаружила, что тот смотрит вовсе не на нее, а на море. Морщины на его лбу разгладились, губы слегка приоткрылись, и, казалось, он, как и она, наслаждается погожим днем. Кэт сознавала, что просьба, с которой она хотела обратиться к Томасу, слишком бесцеремонная. Почти такая же, как пожелание научиться искусству соблазнения.