Награда для чемпиона - Кейтлин Крюс Страница 19

— Миранда, вы готовы? — спросил Иван, когда настала их очередь выходить из автомобиля. На мгновение ей захотелось ответить «нет», отказаться от их сделки, как если бы они еще не зашли слишком далеко. Как если бы она могла как ни в чем не бывало вернуться на виллу, собрать свои вещи и вернуться в Нью-Йорк.

— Конечно, — солгала она.

В черных глазах Ивана было что-то похожее на сочувствие. Нет, ей, наверное, это показалось.

— Перед первым своим появлением на красной ковровой дорожке я нервничал сильнее, чем перед первым боем за чемпионский титул. Драться у меня получается лучше, чем позировать перед камерами, — сказал он ей. Это было еще одним из его редких откровений. — Но вам нечего бояться. Вы будете не одна.

Миранда сглотнула:

— Да, я знаю.

В ответ Иван одарил ее искренней улыбкой, в которой не было ни капли притворства. Миранда это знала наверняка. Ей было с чем сравнивать, поэтому его улыбка запала ей глубоко в душу. Она могла бы смотреть на нее часами.

Затем дверца лимузина открылась, и у Миранды не осталось другого выбора, кроме как выйти вместе с ним навстречу толпе.

Появление Ивана было встречено оглушительными криками. Представителей прессы Крейг тут же взял на себя. Он подводил Ивана и Миранду к разным репортерам, прерывал затянувшиеся интервью, встревал в те, ход которых ему не нравился, говорил, когда нужно улыбаться и махать рукой. Они делали в точности то, что он говорил. Миранда поняла, что проход по красной ковровой дорожке выглядит безупречно только на телеэкране.

— Вы выжили, — сказал Иван, когда они смогли наконец отойти в сторону.

— Я в этом не уверена.

Что-то заставило ее улыбнуться Ивану так же искренне, как он улыбнулся ей до этого. Он удивился. Затем в глубине его темных глаз промелькнуло что-то похожее на сожаление.

— Milaya, — прошептал он. Это было очень похоже на извинение. Впрочем, ей, наверное, показалось.

Затем он положил ладонь ей на затылок, уверенно притянул к себе и накрыл ее губы своими.

Миранде показалось, что все вокруг исчезло. Не было ни красной дорожки, ни людей, ни шума, ни вспышек фотокамер. В целом мире остались только они с Иваном.

Она забыла, что нужно сопротивляться. Забыла обо всем и полностью растворилась в его пьянящем поцелуе. Прошла целая вечность, а может, всего минута, прежде чем он оторвался от ее губ. Но только для того, чтобы позволить ей немного отдышаться. Его ладонь по-прежнему лежала у нее на затылке, словно он собирался снова ее поцеловать.

Сердце Миранды замерло, когда она вдруг осознала, что чувства, которые она испытывает к этому человеку, намного глубже, чем она готова признать. Также, к своему глубокому разочарованию, она поняла, что этот поцелуй был ничем иным, как умелой игрой на публику.

Стыд и унижение боролись друг с другом, оставляя в ее душе глубокие раны. Она не могла поверить, какой жалкой и глупой была. Красивыми мечтами реальность не изменишь. Точно так же нельзя вернуть ее прежнее отношение к Ивану.

— Почему здесь? — Сдавленный голос, должно быть, выдал ее чувства, но она ничего не могла с этим поделать. — Почему не перед толпой для достижения максимального эффекта?

Его красивый рот искривился. Что-то подсказало ей, что на этот раз его насмешка направлена не на нее, а на него самого, и к ее глазам почему-то подступили слезы.

— Это выглядело бы слишком наигранно, — ответил он. — Поцелуи украдкой, напротив, выглядят естественно. Какой фотограф сможет перед ними устоять?

Разве она с самого начала не подозревала, что все будет именно так? Что после прикосновений и поцелуев этого мужчины она уже не сможет стать прежней? Что он перевернет ее привычный мир с ног на голову?

Как бы красиво все ни выглядело со стороны, ей ни в коем случае нельзя забывать, что в этой сказке она играет всего лишь временную роль.

— Надеюсь, вы не испортили мне макияж, — сказала она. Ей даже удалось беззаботно улыбнуться. Похоже, у нее все-таки есть актерские способности.

Иван пронзил ее взглядом, в котором она не увидела ничего, кроме боли и сожаления. Это не должно было ее волновать, но почему-то волновало так сильно, что она не могла это выносить.

— Конечно нет, — спокойно произнес он. — Я же профессионал.

Затем он поцеловал ее снова, то ли потому, что так было нужно, то ли потому, что он сам этого хотел. Причина перестала иметь значение в тот момент, когда его горячий рот накрыл ее губы.

Миранда ответила на его поцелуй. Это было гораздо проще, чем признать правду, которая снедала ее изнутри. Правду о том, что она влюбилась в мужчину, который ее ненавидит и использует в своих целях. Чтобы не расплакаться на глазах у стольких людей, она запретила себе об этом думать и вложила в свой поцелуй все то, в чем не могла признаться Ивану и даже самой себе.

Сидя в самолете, направляющемся из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, Иван тупо смотрел в иллюминатор на небо и белые облака.

— Похоже, ты был прав, — заметил Николай, опускаясь в просторное кожаное кресло напротив.

— Я всегда прав, — самодовольно ухмыльнулся Иван, не глядя на него. — Я — Иван Коровин. Сегодня я прочитал, что мои филиппинские фанаты считают меня одним из самых сексуальных мужчин на планете.

— Какое достижение, — мрачно усмехнулся его брат. — Наши родители, несомненно, гордились бы им, будь они живы.

Иван помнил о свои родителях лишь то, что они постоянно были хмурыми и недовольными из-за нехватки денег. Он не сомневался, что они назвали бы то, чем он занимается, глупостью и тщеславием. Несомненно, Николай придерживается такого же мнения, и сегодня Иван был с ним согласен.

— Похоже, я тебя недооценивал, брат, — продолжил Николай, не дождавшись его ответа. В его голосе слышалось восхищение, и внутри у Ивана вдруг почему-то все похолодело. — К тому времени, когда мы оставили твою профессоршу в Нью-Йорке, она уже полностью подчинилась твоей воле. Тебе не составит труда ее сломить.

Но Ивана беспокоило то, что Миранда, возможно, уже сломлена. Ему, в отличие от Николая, осознание этого не доставляло удовольствия.

Выходя вместе с ней из самолета в нью-йоркском аэропорту и провожая ее до машины, он обнаружил, что не хочет ее отпускать. Не хочет, чтобы она исчезла из его жизни. Он не знал, что произошло между ними в Каннах, и не хотел об этом думать. Но он не мог забыть вкус ее губ и боль в ее глазах, которой там не должно было быть. Это не имело смысла, как и то, что его сердце в тот момент пронзила та же самая боль.