Путешествие в рай - Барбара Картленд Страница 19

— С вами все будет в порядке?

Его вопрос прозвучал скорее как утверждение.

— Да.

— Ваша тетя знает о вашем прибытии?

— Нет.

— Вы уверены, что застанете ее дома? Вы сказали мне, что давно не виделись с ней.

— Мой… мой отец получал от нее письма, — солгала Камала, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Но это было три года назад, вы же сказали, что ваши родители утонули в тысяча восемьсот тридцать шестом году.

— Да… Именно.

— И вы отправляетесь в Гавр, точно не зная, ждут ли вас там? Вдруг ваша тетя там больше не живет?

— Я надеюсь… что с ней все в порядке.

Конрад явно хотел еще что-то сказать, но, видимо, передумал.

Камале показалось, что он протянул к ней руку. Да, наверное, все-таки лишь показалось, потому что неожиданно Конрад встал.

— Пойду пройдусь до порта. Посмотрю, какие корабли стоят в гавани, — сказал он. — Я скоро вернусь. Хозяин гостиницы предупредил, что ужин нам подадут не раньше чем через час.

Не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты.

"Я вовсе не голодна…" — подумала Камала.

Спустя какое-то время она поднялась наверх, где, сняв амазонку, переоделась в свое единственное платье.

Неожиданно ей захотелось в этот последний вечер предстать перед Конрадом совершенно в другом наряде. В чем-то красивом, например в вечернем платье из синего тюля, с пышной юбкой и низким вырезом, который подчеркнет ее шею и приоткроет белые плечи.

Конрад еще ни разу не видел ее такой. Но если увидит, то восхитится, подумает, какая она хорошенькая… Или даже красивая…

Однажды ей случилось надеть голубое платье, которое, как она знала, очень ей идет. Оно принадлежало ее матери, и когда Камала жила в доме дяди, то ушила его, чтобы оно сидело по фигуре.

Когда настало время ужина, Камала спустилась вниз. Ей было радостно — платье напомнило о беззаботных и счастливых днях в родительском доме. Пышная юбка и маленькие рукава с буфами были отделаны кружевом, а белые и розовые атласные бантики придавали Камале романтический облик сказочной принцессы.

"С какой стати ты вырядилась, как цирковая лошадь?" — прозвучал в ее памяти грубый резкий голос Маркуса Плейтона.

"Но ведь это платье моей мамы, дядя Маркус!"

"Это слишком фривольное платье для тебя… И для твоей матери!" — откровенно оскорбительно продолжал он.

"Как вы смеете?!!" — сорвалось тогда с губ рассерженной Камалы. Она знала, что Маркус Плейтон намеренно унижает ее. "Ты желаешь что-то сказать?"

"Нет… нет, дядя Маркус!"

Лишь молчание могло лишить его повода для порки, которую он устраивал всякий раз в наказание за ее дерзость.

"Тогда ступай к себе и немедленно переоденься! Я приказываю немедленно сжечь это платье. Такому тряпью место на свалке!"

Какое-то мгновение Камала смотрела на него глазами, в которых пылал гнев. Заметив, что он с гадкой улыбкой на губах ждет ее ответа, она поспешила отвернуться.

Маркус Плейтон ненавидел племянницу, потому что знал: несмотря на любые попытки с его стороны подчинить ее своей воле, в ней все равно оставалась искра гордости и мятежного духа, которую он был не в состоянии погасить. Конрад был абсолютно другим человеком, отличным от Маркуса буквально во всем.

Камала приложила отчаянные усилия к тому, чтобы как-то уложить волосы в прическу, но все же, готовая спуститься вниз к ужину, она оставалась недовольна собой.

Ей хотелось, чтобы Конрад запомнил ее и не забывал даже тогда, когда они расстанутся. Но что будет, когда он сам устремится к новому приключению?

В порту его ожидает корабль, на котором он отправится в новое плавание — в Индию, Китай, Вест-Индию или Южную Африку… Впрочем, какая разница, куда он отправится, если она не может последовать за ним?

Нет, никогда в жизни она больше не будет счастлива так, как в течение последних дней.

Но самой счастливой была ночь, которую она провела в его объятиях, спасаясь от холода. Перед этим они ели печеную картошку в продуваемой сквозняками сырой лачуге, но все равно это было райское блаженство!

Камала медленно спустилась по узкой дубовой лестнице в столовую.

Она надеялась застать там Конрада, однако в комнате было пусто. Огорчившись, она села на стул перед камином, но уже в следующее мгновение ее сердце радостно затрепетало: из коридора донесся знакомый голос.

В следующий миг на пороге вырос Конрад, снимая на ходу сюртук.

— На улице страшный холод, — сообщил он. — Не удивлюсь, если совсем скоро грянут заморозки. — Вы нашли корабль?

— Даже несколько, — ответил он. — Не беспокойтесь обо мне, Камала, у меня богатый выбор.

Кстати, пассажиров в это время года бывает мало, так что завтра вы без особых хлопот переправитесь во Францию.

Ей показалось, что его голос прозвучал как-то равнодушно. Конрад сел напротив нее и развернул газету, которую до этого держал под мышкой.

— "Таймс"! — обрадовалась Камала. — Неужели произошло что-то интересное? У меня такое ощущение, будто я оторвалась от жизни!

Впрочем, так оно и было — всю прошлую неделю они провели в отрыве от новостей.

Все это время они оставались вдвоем. Окружающий мир как будто куда-то исчез, и Камала ни на секунду не задумывалась, что в нем происходит.

— Похоже, здесь нет ничего, кроме славословий в адрес очарования принца Альберта Саксен-Кобургского и портретов королевы, — сказал Конрад, переворачивая страницу. — Она, по всей видимости, выйдет за него замуж. Знаете, что больше всего любят в нашей стране? Королевские свадьбы!

— А я бы не отказалась хотя бы одним глазком взглянуть на королеву, — мечтательно произнесла Камала. — Она такая молодая и красивая! Надеюсь, принц Альберт будет добр к ней.

— Конечно, будет, — заверил ее Конрад. — Принц кажется мне достойным джентльменом, хотя он и немец.

— Вы не любите немцев? — удивилась Камала.

— На мой взгляд, они слишком скучны, чопорны и высокомерны. Но это касается аристократов. А вот народ попроще — чересчур шумный и драчливый.

— Тогда вам не следует плыть на немецком корабле.

— Не имею ни малейшего намерения.

— Скажите, какие корабли вы увидели в порту?

Конрад не ответил, и Камала растерянно посмотрела на него. Похоже, он углубился в изучение какой-то газетной заметки.

Поскольку это был их последний совместный вечер, ее задело то, что он отвлекается на пустяки вроде чтения газет.

— Я спросила вас… — начала она.

Конрад неожиданно сложил газету пополам и протянул ее Камале.