Его изумительный поцелуй - Тереза Медейрос Страница 19

Ей бы следовало помнить, что они делают это не для ее удовольствия, а для того, чтобы сделать ее более желанной в глазах мужчин.

В любой другой вечер все эти манипуляции могли бы показаться Кларинде даже приятным отступлением от однообразного течения жизни. Однако в этот вечер ее нервы были напряжены так сильно, что она боялась закричать, если чьи-то руки продолжат с равнодушием блуждать по ее телу. Сама того не желая, она вообразила себе другую пару рук, бронзовых от загара, словно припорошенных жесткими русыми волосками и движущихся отнюдь не с равнодушием.

Обругав себя за подобные мысли, Кларинда еще раз беспокойно прошлась по алькову и повернулась, взмахнув подолом изумрудно-зеленого и ярко-синего одеяния, которое марокканцы называют юбками. В Англии она была закована в корсет, и ей даже думать не позволялось о созревших формах, которые он скрывал. Здесь же ее не только заставляли думать о плоти, но и постоянно чувствовать ее нужды и желания. Будучи женщиной, которая в течение почти десятилетия изо всех сил сдерживала эти мощные желания под контролем, Кларинда начала побаиваться, что сама представляет для себя большую опасность, чем Фарук.

Невесомый шелк ее юбок был настолько тонок, что казался сотканным из паутины и лунного света. Единственным, что хоть как-то удерживало одежду в рамках приличия, была драпировка из тончайшей ткани в стратегических местах. Такая попытка соблюсти приличия лишала возможности с уверенностью сказать, видел ли человек то, что ему не дозволено видеть, или это просто игра света.

Острое унижение, которое испытывала Кларинда, одетая в то, что англичане сочли бы совершенно неприличным нижним бельем, начало проходить после первых нескольких недель пребывания во дворце. По сравнению с тем, в чем обычно разгуливала по гарему Ясмин, одежда Кларинды являлась образцом целомудрия.

Однако сегодня вечером под эти тончайшие слои шелка устремится взгляд Эша. Сегодня его янтарные глаза будут ласкать кремового цвета округлости ее грудей, которые открывал глубокий вырез лифа. При этой мысли Кларинда прикоснулась рукой к горлу. Ей вдруг стало жарко, и голова закружилась, как будто она заболела какой-то экзотической лихорадкой.

Несмотря на свою многолетнюю привязанность к Максу, она, по правде говоря, не испытывала ничего подобного с тех пор, как ей исполнилось семнадцать лет. Тогда ей хотелось, чтобы Эш посмотрел на нее и по-настоящему ее увидел. Она мечтала об этом так давно, что, когда этот момент настал, у нее закружилась голова от ощущения собственной победы. Она упивалась своим могуществом.

Кларинда все еще помнила, какое удовольствие доставляло ей наблюдать, как воздействует на него любое ее прикосновение. Как его глаза вспыхивают голодным блеском, а его голос становится хриплым от страсти.

Кларинда нервно прикоснулась к вырезу лифа и подумала, какое платье могла бы выбрать ради такого важного случая в Англии, где у нее имелся обширный гардероб. Может быть, розовое из муарового шелка с пышными рукавчиками и многоярусной юбкой? Или, возможно, из шелковой тафты бронзового цвета, которое идеально оттеняло зеленый цвет ее глаз? Судя по тому, как бешено билось ее сердце, ей не мешало бы выбрать что-нибудь скромно прикрывавшее ее от горла до пальчиков на ногах — возможно, что-нибудь из серой фланели, позаимствованное в ближайшем женском монастыре.

Нельзя отрицать, что в глазах Эша вспыхнула искорка, когда он впервые увидел ее, но Кларинда была готова поклясться, что это была искорка враждебности, а не желания. Уж не убедил ли он себя, будто она с готовностью согласилась на такую жизнь? Что капитулировала перед Фаруком и по доброй воле проводила долгие жаркие ночи на ложе султана?

Кларинда сердито нахмурилась, недовольная направлением, которое приняли ее мысли. Какое ей дело до того, что думает о ней Эш Берк или какой-нибудь другой мужчина? Она сделала все возможное для того, чтобы выжить.

Кларинда повернулась, почувствовав чье-то присутствие за своей спиной, и обнаружила Соломона, стоявшего под аркой выхода из алькова. Кивком отполированной головы он указал в коридор, а это означало, что хозяин прислал за ней.

Кларинде хотелось бы, чтобы нынче вечером рядом с ней была Поппи и оказала ей моральную поддержку. К сожалению, по какой-то неведомой причине ее подруга своим присутствием заставляла Фарука нервничать. Кларинде пришлось взять себя в руки, чтобы успокоить разгулявшиеся нервы. Ей предстояло выполнить роль хозяйки совсем так же, как на одном из званых ужинов, которые давал отец, не так ли? Разве не играла она с потрясающим успехом эту роль десятки раз?

Изобразив на губах жизнерадостную улыбку, Кларинда взяла под руку Соломона, вновь мысленно поблагодарив его за стабилизирующее присутствие.

— Идемте, сэр. Ведь мы не хотим, чтобы султану и его гостям пришлось ждать.

Пока Эш ждал появления Кларинды, он отхлебнул небольшой глоток ароматного вина, которым угощал хозяин. Сочетание гвоздики с перебродившим красным виноградом было значительно крепче, чем вино, обычно подававшееся за обеденным столом англичан. Учитывая, что Фарук вообще не прикасался к спиртному, Эш не имел намерения позволить вину приглушить остроту восприятия окружающего мира. Если он надеялся выкрасть Кларинду прямо из-под носа этого человека, ему требовалась ясность мысли.

Однако Люк, кажется, даже не попытался сопротивляться опьянению.

— Иди сюда, красотка! — прорычал он, уже явно разгоряченный и с осоловелыми глазами, хватая одну из танцовщиц за запястье и пытаясь усадить ее к себе на колени.

Девушка захихикала, когда он принялся лить вино в ложбинку между ее объемистыми грудями. Потом Люк попытался заглянуть под газовую вуаль, закрывавшую ее нос и губы. Когда она наклонилась, уткнувшись лицом в его шею, он улыбнулся Эшу с довольным видом, говорившим, что он был бы не прочь остаться во дворце навсегда.

За свои проделки Люк заработал сердитый взгляд Тарика, дяди Фарука. Очевидно, старик все еще не смирился с тем, что его племянник открыл двери дома для западных неверных. Хотя Эш понимал, что его намерение отнюдь не дипломатично, он не мог удержаться, чтобы издевательски не поднять украшенный драгоценными камнями бокал якобы за его здоровье. Сердитый взгляд Тарика вспыхнул возмущением, и он, подчеркнуто отвернув физиономию от Эша, заговорил о чем-то с сидевшим рядом с ним мужчиной с ястребиным носом.

Явно не замечая мелких драматических эпизодов вокруг, Фарук сидел наискосок от Эша с широкой улыбкой на красивом лице и отбивал ладонями ритм в такт музыке оркестра, состоявшего из барабана, флейты и лиры.

Эш приподнялся на одном локте, опершись на гору подушек за его спиной. Случайный наблюдатель мог бы поклясться, что в его стройном мускулистом теле нет ни капельки напряжения. Эта уловка оттачивалась долгими годами практики. Даже когда он лениво улыбался одной из танцовщиц, его глаза настороженно оглядывали комнату, улавливая любую потенциальную угрозу и намечая возможный маршрут бегства.

После того как Эш увидел Кларинду, уютно устроившуюся в объятиях Фарука, он уже не был вполне уверен, что она мечтает о спасении. Даже у самых сильных и жизнерадостных мужчин, очутившихся в плену, бывал сломлен дух. Они переносили пытки и нестерпимые лишения, а в конце концов становились угодливыми приживальщиками врага, которого некогда презирали.