Клиника измены. Семейная кухня эпохи кризиса - Мария Воронова Страница 19

– Тогда вы настоящий самородок, Юля!

– Это верно, Юлия Евгеньевна – очень хороший врач, – сказала Елизавета. – Мы все очень рады, что она пришла к нам работать. Вы бы видели, как она вскрывает панариции [5]! Сам Джанелидзе не мог бы сделать лучше.

– Ну где ему, – засмеялся доктор. – Он небось только свои дурацкие «принципы трех О» формулировал, из-за которых столько студентов погорело. Вы сами-то, Юля, знаете, что это такое?

– Обстановка, обезболивание и обескровливание!

«Принцип трех О по Джанелидзе» – классическая ловушка. В учебнике он не упоминался, и преподаватели таким образом проверяли, был студент на лекции или нет.

Хирург восхитился:

– Высший пилотаж! Нужно будет серьезно выругать Кимовича за то, что пытался утаить от нас такого специалиста. Вот собственник! Юлечка, милая, не хороните себя в поликлинике, приходите к нам дежурить!

– Я? Но я так мало знаю о неотложной хирургии…

– Так где ж узнать, как не здесь? На первых порах я подстрахую, если что, будете меня из дома вызывать. Но я чувствую, вы быстро освоитесь. Юля молчала.

– Серьезно, соглашайтесь! У нас катастрофическая нехватка рук, пашем сутки через двое помимо дневной работы. Как зомби уже ходим.

Помявшись, Юля ответила, что не готова к самостоятельной работе в стационаре. Призналась, что в институте пренебрегала практикой. Да, конечно, она знает, что при аппендиците появляются симптомы раздражения брюшины, но не способна эти симптомы определить. Если бы хирурги дежурили по двое, она бы согласилась, но оставлять на сутки ее одну – значит начать кампанию по массовому истреблению населения.

– Юля, у вас хорошие руки, – возразил доктор. – Они поймут и подскажут голове, что надо делать.

Услышать столько похвал было приятно. И удивительно было слышать хорошие слова из уст Елизаветы, которая должна ненавидеть ее, жену своего любовника и отвратительную напарницу.

«Дежурить? Нет, никогда! На кой черт мне лишняя нагрузка? И все же… Раз может Елизавета, смогу и я!

Я докажу Филиппу, что ничем не хуже ее!»

Юля попала домой только в восьмом часу, и тут ей открылась страшная правда – обеда нет! Тоскливо изучив холодильник, она поняла – сопротивление бесполезно, за полчаса, оставшихся до возвращения Филиппа, все равно ничего не приготовить.

Ну и пусть, беспечно решила она и легла перед телевизором. Ноги после долгой операции отчаянно гудели и категорически отказывались стоять возле плиты.

…– Как это ничего не приготовила?

Филипп возмущенно смотрел на скудно сервированный стол. Хлеб, сыр, колбаса и помидоры. Юля не стала даже делать бутерброды: семь бед – один ответ.

– Я с пониманием относился к тому, что ты плохая кулинарка, но это уже не лезет ни в какие ворота!

– Я пришла за полчаса до тебя и не успела, – оправдывалась она.

– Значит, нужно было позаботиться об обеде раньше. Да что это такое, в самом деле! Я работаю как черт и имею право рассчитывать, что дома меня ждет горячий суп!

– Я тоже работаю, – процедила Юля.

– Сравнила божий дар с яичницей! Позволь тебе напомнить, что мы живем на мои деньги. Так что будь любезна не забывать о своих обязанностях.

– Позволь и мне тебе напомнить, что ты брал жену, а не кухарку! – процедила Юля, страшно оскорбленная. Ее, будущего великого хирурга, тычут носом в кастрюли, словно нашкодившего щенка! – Между прочим, я сегодня три часа отстояла у операционного стола и спасла человеку жизнь, так что не надо считать мою работу полной ерундой. Она, может, поважнее твоей.

Фыркнув, Юля вернулась на диван и уставилась в телик. Там шел какой-то сериал. Раньше она презирала сериалы, но тут неожиданно увлеклась. Мозг отдыхал, следя за незамысловатым сюжетом.

«Будь любезна! – распаляла себя Юля. – Скажите пожалуйста, каков тиран. Нечего объявлять мне ультиматумы, буду готовить когда захочу, а не нравится – пусть валит к своей возлюбленной и строит ее, сколько душа пожелает».

Впервые Юля подумала, что развод с Филиппом не станет крушением всей ее жизни. Она – взрослая самостоятельная женщина, хороший, как выяснилось сегодня, специалист, а наберется опыта – станет еще лучше. Не пропадет. И мужа себе найдет нормального, который не заводит любовницу сразу после свадьбы. Глупо бояться, что никто не польстится на нее, разведенную! Она больше не позволит выбирать и оценивать себя как товар. Сама будет выбирать и оценивать и возьмет то, что нужно ей.

Краем уха Юля слышала возню Филиппа в кухне. Гремели кастрюли, шипело масло на сковородке. Звуки были раздраженными, зловещими, казалось, Рыбаков нарочно громко стучит посудой, чтобы она поняла всю глубину его справедливого бешенства.

«Да пусть хоть головой об стены бьется, я ни в чем не виновата», – подумала она весело.

– Что, птиченька, отдохнула?

Юля повернулась лицом к стене, показывая, что не собирается отвечать на такие коварные вопросы.

– Я курицу поджарил. Будешь?

– Если ты хочешь вызвать у меня угрызения совести, то не старайся.

– Юля, прости. Я был не прав.

– Неужели?

– Ну не злись, птиченька. Сделай скидку на то, что голодный мужик – существо неадекватное. Пойдем есть.

– А ты гарантируешь, что эта курица не станет потом у меня поперек горла? Сейчас накормишь, а потом будешь всем говорить: «Знаете, моя жена такая лентяйка, что мне один раз пришлось самому готовить обед!»

Филипп, смеясь, протянул к ней руки:

– Пойдем, а то остынет. Я вот что подумал – ты действительно устроилась на тяжелую для женщины работу. Там – мясо кромсать, приходишь домой – опять мясо кромсать.

– Я попрошу не отзываться о моей профессии в таком тоне. Я же не говорю про твою работу – ведра лудить или чайники паять.

– Извини, больше не повторится. Короче, давай наймем тебе помощницу по хозяйству.

Предложение звучало чертовски соблазнительно. Избавиться от нудной домашней работы, навсегда забыть о чистке картошки – что может быть лучше? Но все Юлины сотрудницы, загруженные ничуть не меньше ее, управлялись с хозяйством сами. Причем у Катеньки были дети, а у Елизаветы – престарелые родители и маленькая племянница. Их семьи требовали гораздо больше хлопот, чем Юлина, состоящая из нее и мужа. Согласиться на домработницу значит признать, что она, Юля, хуже этих женщин, не способна на то, что каждый день спокойно делают они.

– Нет, не надо, – решительно сказала она. – Не бойся, я буду тебе готовить и рано или поздно научусь это делать.

– Вызов на дом. Поедете? – спросила Елизавета.

Юля обреченно вздохнула: