Безжалостный соперник - Л. Дж. Шэн Страница 19

Арья

Прошлое.

Он был здесь.

Наконец-то.

Я поняла это по шагам. По тому, как они стучали по известняку. Уверенные, размеренные, точные. Его поддельные кроссовки поцеловали пол. Я закрыла глаза, прислонившись к книжной полке в библиотеке, мое дыхание порхало в груди, как бабочка.

Десять месяцев.Прошло десять долгих месяцев.Найди меня.

Укол острых ощущений прокатился по моему животу.Я никогда не делала этого раньше. Я сделала себя недоступной для Николая. Как бы мне ни хотелось ждать его у двери, как нетерпеливый щенок, готовый со всеми книгами и историями, которыми я хотела с ним поделиться, я не делала этого. На этих летних каникулах я хотела заново открыть себя. Быть загадочной и манящей, и все остальное, о чем я читала в книгах, что делает героинь достойными борьбы.

Я была в библиотеке, сжимая в руках черно-белую книгу «Искупление»Иэна Макьюэна в мягкой обложке, в мятно-зеленой атласной ночной рубашке.Я читала книгу в феврале, после того как украла ее из школьной библиотеки только что бы почувствовать, каково это — брать то, что не принадлежит мне, а затем каждый месяц с тех пор, как я ждала, чтобы рассказать об этом Ники.Даже если мы жили в одном городе, мы могли бы также жить в параллельных вселенных.Наши миры не соприкасались, наша жизнь вращалась вокруг разных школ, людей и событий.Только во время летних каникул мы столкнулись.Чтобы вселенная расцвела красками.

Несколько раз в течение года мне не терпелось послать ему письмо или электронное письмо или даже взять трубку и позвонить.Каждый раз мне приходилось отговаривать себя от уступа.Он никогда не искал меня в перерывах между летом — зачем мне это?Может быть, для него мы были не более чем убогой версией летнего лагеря.Может быть, мы даже не были друзьями.Всего лишь двое детей, проводящих лето в замкнутом пространстве, небрежно забытые взрослыми, которые нас создали.

Может быть, у него сейчас есть девушка.

Может быть, может быть, может быть.

Так что я ждала.Тушила книгу.Мариновалась в чувствах, которые она вызывала во мне. Они всегда возвращали меня к нему. Николаю. Мой Ники.

Шаги стали громче, ближе.

Я заправила мухомор за ухо, заставляя сердце биться медленнее. Я была влюблена в Николая Иванова с того первого дня на кладбище, просто я никогда не называла это чувство по имени. Только в этом году, когда все в школе стали объединяться в пары. Наличие парня каким-то образом в одночасье превратилось из постыдной вещи, которой занимаются только плохие девочки, в пик своего существования, и я отстала от этой тенденции. Ни одна из этих пар не общалась друг с другом в учебное время и не тусовалась, но у них был титул, и всякий раз, когда был выход в свет или день рождения, пары шептались друг с другом и целовались.

Поцелуи стали обрядом посвящения.Что-то, что нужно вычеркнуть из списка.В школе не было ни одного мальчика, которого я хотела бы поцеловать.

Единственные губы, которые я хотела бы ощутить на своих, были губы Николая.

Я перелистывала страницы«Искупления», но слова все время выскальзывали, как бы падая со страниц.Я была удивлена, что у моих ног не было кучи писем.Это было безнадежно.Пытаясь сосредоточиться на чем-то, что не было им.

А потом ...блаженство.Тело Николая заполнило дверной косяк на моей периферии.Дырявые туфли, джинсы, разорванные не там, где надо, и выцветшая рубашка с обтрепанными краями.С каждым годом он обострялся во что-то более красивое.

Я сделала вид, что не заметила его.

— Привет. —В уголке рта торчал незажженный окурок.Я размышляла, что бы подумала великая Беатриса Рот о том, что я хочу поцеловать мальчика, который запихивает в рот использованные с улицы сигареты.Наверное, не так уж и много, если честно.Пока я не принесла в дом болезнь, она не возражала бы, если бы я отпилила себе конечности в знак моды.

Я посмотрела вверх.

— Ой.Привет, Ники.

Его красота поразила меня, как молния.Два года назад он не был таким красивым.Каждое лето его черты оттачивались во что-то более мужское.Его челюсть стала острее, разрез между бровями стал глубже, а губы краснее.Но его глаза были его лучшей чертой. Точный, удивительный цвет голубого топаза. Он был высоким, гладким и стройным, и, прежде всего, обладал тем качеством, которому нет названия. Крутость ребенка, который знал, как постоять за себя. Как бороться за свое выживание. Меня тошнило от мысли, что у некоторых ребят он был два семестра в году. Чтобы любоваться, восхищаться, наслаждаться.

— Привет. —Он поднял глаза, ослепительно ухмыльнувшись, а затем снова обратил внимание на книгу.Я не могла дождаться, когда увижу его в плавках этим летом.

— Ты читал это? —Я прохрипела вопрос, мое лицо пылало.

Он покачал головой.

— Хотя слышал, что некоторые из них довольно непристойны.

— Ага.Но, типа, смысл книги не в этом.

— Поцелуй — это всегда цель всего. —Его глаза поднялись, чтобы встретиться с моими, и он позволил себе лихую ухмылку.Он вернул мне мою книгу. —Может, когда-нибудь я и попробую, если мистер Ван перестанет давать мнеподержанныепентхаусы.

Я должна была сказать ему, о чем я думала весь год.То, что мне снилось ночью.

— Поздравляю, ты официально стал мерзким.

Он посмеялся.

—Я скучал по тебе.

— Ага.Я тоже.— Я накрутила прядь волос на указательный палец, чувствуя себя так странно в своем теле, как будто оно мне не принадлежало. —Я подумываю о том, чтобы взять уроки театрального искусства, теперь, когда я пойду в среднюю школу.