Невеста с аукциона - Шарлиз Шелдон Страница 19

За этим простым действием я следила, не отводя расширившихся от ужаса глаз.

Попятилась назад, но споткнулась в тапках о матрас и с размаху села на него.

– Так даже удобнее, – без всяких эмоций проговорил Алмазов.

Подойдя вплотную так, что нос уперся в его ширинку, одним движением отбросил мои руки и сорвал полотенце.

– Не надо, – жалобно прошептала и скрестила руки на груди.

Расстегнутый ремень одним концом задевал мое лицо, и Алмазов несильно впился рукой в волосы, поднимая голову на него. Из глаз тихо потекли слезы, за которыми расплывался силуэт мужчины. Сморгнула и часто заморгала, чтобы видеть его лицо.

Мужчина пристально рассматривал меня, словно впервые встретил. И то, что он видел, ему явно не нравилось.

– Пожалуйста… не трогай меня.

– Не могу, – горько усмехнулся и толкнул мое ослабевшее тело назад.

Через мгновение он уже навалился на меня, придавливая весом своего тела. Из легких вырвался панических крик.

* * *

По телу шарили чужие противные руки. В тех местах, где Алмазов дотрагивался, кожу жгло, как от ударов крапивой. Хотелось заново помыться, раздирая тело мочалкой.

Я так яростно отбивалась, что смогла расцарапать мужчине лицо, но за это он чуть не сломал мне вывернутую руку.

– Ах ты, с-с-с.., – заревел он и полностью придавил меня своим телом. Руки смог зафиксировать над головой и так сдавил запястья, что там что-то больно хрустнуло.

Под этой глыбой я не могла даже пошевелиться, не то, что скинуть с себя здорового мужика. Паника и отчаяние плотно смешались с диким животным страхом и ужасом. И они лишь усиливались, стоило мне заглянуть в сверкающие яростью глаза насильника. А тем временем Алмазов умудрился расстегнуть ширинку и приспустить джинсы, доставая на свет возбужденный подрагивающий от предвкушения член.

– Расслабься, дура, – зло рявкнул мужчина, – Я все равно сделаю это, хочешь ты того или нет.

– Зачем?! За что?! – выкрикнула сквозь рвущиеся рыдания.

Эти спазмы душили горло, я задыхалась и чувствовала, что в районе сердца остро пульсирует боль. Мои хрипы усилились, и воздух почти совсем перестал поступать. Судорожно раскрывала рот и пыталась сделать вдох. Стало еще страшнее, и я с мольбой посмотрела на замершего Алмазова.

– Что с тобой? – он отстранился и освободил мои руки, внимательно вглядываясь в лицо, – Катя, не молчи. Что с тобой?

Я бы и рада ответить, но выговорить «гипервентиляционный синдром» не могла, только раскрывала рот, как выброшенная на сушу рыба. Мои руки взметнулись к сердцу и горлу. Кулаком била себя в грудь, пытаясь хоть как-то отвлечься от тянущей острой боли.

В глазах Алмазова на долю секунды мелькнул испуг, но тут же скрылся за холодной гримасой спокойствия.

– Поднимайся, – он усадил меня на матрас и сел передо мной на корточки, – Успокаивайся и дыши. Слышишь? Делай маленький вдох. Катя, делай вдох! Слушай мой голос и делай вдох. Вот так, медленно и по чуть-чуть…

Я балансировала где-то на краю сознания, искренне желая его потерять и провалиться в темноту. Вот тогда пусть делает со мной, что захочет.

Медленно вдыхала носом, самыми маленькими порциями, но это помогло. Уже через десять минут расплывчатая пелена спала с глаз, а грудь смогла полноценно вдохнуть воздух. Ледяная рука боли отпустила сердце, и я осторожно отняла свою ладонь от груди.

– Что это было? – резко и далеко не спокойно поинтересовался Алмазов.

Кстати, а как его зовут? На аукционе к нему как-то обращались, но имя с отчеством совсем вылетели из головы.

– Это был стресс, – безжизненно ответила, даже не глядя на него.

– Ты вся посинела и задыхалась, – взвинчено проговорил, – От стресса такого не бывает!

– Как видишь – бывает. Или думаешь, что за последний месяц, ты – единственная неприятность, что со мной случилась?

Мужчина поднялся на ноги и отошел от меня. Руки в карманах, взгляд устремлен в окно.

– Завтра приедет врач и осмотрит тебя. Если выяснится, что ты симулировала, пеняй на себя и не жди пощады, – хмуро бросил через плечо Алмазов, – Я не буду терпеть подобные выходки. Сегодня можешь больше не бояться, не трону, но завтра…

Угрожающий тон и тяжелый взгляд буквально придавили к матрасу. Прав был Амиров, когда говорил, что ожидание еще хуже. Я уже подсознательно боялась и готовилась к тому, что будет завтра после осмотра врача.

И ведь не зря…