Волки Лозарга - Жюльетта Бенцони Страница 19

Фелисия решительно распахнула дверь, окинула взглядом посетителей и, кивнув хозяину, приветствовавшему ее из-за стойки, вместе с Гортензией через зал со светлыми деревянными панелями, кое-где почерневшими от дыма трубок и сигар, прошла в заднюю комнату, где за длинным столом расположилось с десяток гостей.

Запах кофе и коньяка здесь чувствовался острее, чем в первом зале. Над дымящимися потными стаканами и чашками Гортензия увидела лица старцев и юношей, но все они, как печатью, были отмечены энергичной складкой на лбу, свидетельствовавшей о волевом характере или же о перенесенных разочарованиях.

Серые и голубые, черные и карие глаза устремились на вновь пришедших мнимых повес, и все разом поднялись с мест, явно не смутившись необычным обликом Фелисии. Тот, кто сидел в центре, по всей вероятности, самый главный здесь, поднялся тоже и сделал шаг навстречу. Худое волевое лицо, лет тридцать на вид. Его звали Бюше, это был один из вожаков движения карбонариев, приложивший немало усилий для того, чтобы оно возродилось во Франции.

– Это и есть подруга, о которой вы мне писали? – коротко поздоровавшись, осведомился он.

– Да. Она дочь банкира Гранье де Берни. Мой брат был уверен, что его убили. Ей угрожает серьезная опасность.

За длинным столом потеснились, освобождая им место, принесли кофе, только, по их просьбе, без коньяка. Затем Фелисия начала рассказ о парижских злоключениях подруги, лишь вскользь, там, где это было необходимо, упомянув о ее овернских похождениях.

Когда она закончила, Бюше встал со своего места и с озабоченным видом заходил по комнате.

– То, что случилось сегодня, принцесса, – сказал он после долгого молчания, – доказывает лишь одно: ваш дом взят под наблюдение.

– Только это не полиция следит, – вмешался какой-то пожилой статный господин с благородными чертами лица. Одни глаза не соответствовали всему облику: маленькие, почти совсем скрытые длинными ресницами и чрезвычайно хитрые глаза. – Иначе я бы знал…

– Я и не думал, что это полиция, брат Видок. Нам давно известно, что Сан-Северо нечист на руку, но уж никак не подозревали, что он может пойти на убийство.

– Вы и правда думаете, что это он? – спросила Гортензия.

– В этом нет никаких сомнений! Просто удача, что на улице рядом с вами оказался полковник Дюшан, ведь он спас вам жизнь. А кстати, принцесса, он действительно один из наших «братьев». Мы вызвали его в Париж для выполнения особой миссии. Можете всецело ему доверять: это человек прямой, открытый и исключительно энергичный.

– К сожалению, – ответила Фелисия, – раз ему поручено важное дело, он не сможет охранять мою подругу, а ведь то, что произошло сегодня, грозит повториться.

– Конечно, – сказал Бюше, – если бы госпоже графине удалось найти убежище в Оверни, там она была бы в большей безопасности, чем здесь. Но при существующем положении вещей оставаться в изоляции ей также опасно.

– Можно найти ей другое пристанище, – сказал Видок. – В деревушке Сен-Манде, где я живу, все спокойно. Ей легко было бы подыскать жилище.

– Там она тоже оказалась бы в изоляции, – отрезала Фелисия. – Мой дом достаточно крепок, его охраняют проверенные слуги. У меня ей будет спокойней всего.

– При условии, что она не станет часто выходить из дома, а если и выйдет, то только под надежной охраной, – добавил Видок. – Возможно, врагам просто надоест подстерегать ее.

– Значит, решено: она остается у меня. Но, заклинаю вас, помогите ей выполнить то, что она желает: обелить отца, снять с него обвинение в убийстве и самоубийстве, отомстить за него… Бюше, вы ведь журналист, неужели никак нельзя что-нибудь разузнать об этом деле? И вы, Видок, вы были знаменитым шефом полиции при Людовике XVIII, как могло случиться, что вы не в курсе этой истории?

– Уверен, банкира и его жену убили, как утверждал ваш брат, – подтвердил тот, к кому она обращалась, – но дело было так ловко состряпано, что трудновато найти улики, а доказательства и подавно. Вообще, если помните, в 1827 году я уже не стоял во главе уголовной полиции. Жаль, конечно, иначе мы бы давно знали, где находится ваш брат.

– Так ничего и неизвестно? – вдруг изменившимся голосом тихо спросила Фелисия.

– Известно, что он не в Париже, но Франция велика. Наш брат Дюжье, отвечающий за Бургундию и Франш-Конте, точно узнал только одно: Джанфранко Орсини нет ни в Дижонском замке, ни в форте Жу. Арнольд Шеффер уверен, что его нет ни под Марселем в замке Иф, ни на острове Святой Маргариты. Теперь очередь за Руаном-старшим, в его ведении Бретань. Он должен доложить о результатах поисков. Нам уже от него сообщили, что вашего брата нет на холме Святого Михаила, но там еще много других тюрем, а у нас, к сожалению, если мы хотим покончить с проклятыми Бурбонами, есть еще дела и здесь…

В этот момент в комнату ворвался человек, одетый в лучших традициях бывших офицеров: темный приталенный редингот, черный галстук, гусарские лосины, сапоги со шпорами, орден Почетного легиона в петлице и широкополая шляпа, нахлобученная на копну черных волос.

– У кафе остановился полицейский патруль! – выпалил он. – Надо всем скрываться!

– Не всем! – возразил Бюше. – Никто не запрещал пропустить со старыми приятелями по стаканчику «Глории». Но вам, Видок, тебе, Флотар, и тебе, Сиго, лучше исчезнуть. То же самое касается дам. Вам покажут дорогу.

«Дорогой» оказалась веревочная лестница, ведущая в подвал. Под предводительством Видока все четверо по одному начали спускаться, пока со стола убирали лишние чашки и стаканы. Оставшиеся карбонарии расселись за столиками, а Бюше даже пошел заказывать новые порции кофе. В этот момент в кафе один за другим стали заходить полицейские с дубинками наперевес, подозрительно озираясь по сторонам.

Звуки их шагов гулко отдавались под землей, в подвале, набитом бочками, мешками с чаем и кофе и всем прочим, без чего не может существовать процветающее кафе.

– Лестницу даже не убрали, – шепнула Гортензия. – Они легко нас обнаружат.

– А мы здесь не останемся, – возразил Видок.

Он взял с какой-то этажерки фонарь и с помощью одного из мужчин отодвинул крышку огромной, лежащей на боку бочки, пригласив обеих дам следовать за ним внутрь. Замыкали шествие двое других карбонариев, а последний запер за собой дверь, снабженную, как выяснилось, хитроумным механизмом.

Точно так же открылась задняя стенка бочки, и беглецы инстинктивно отпрянули назад, оглушенные вовсю гремевшей музыкой в каком-то странном зале, где они вдруг оказались.

Это было что-то вроде ярко расцвеченного длинного подвала. Деревянные перегородки, расписанные цветочками и воздушными нимфочками, разделяли его на добрых две дюжины кабинетов, и в каждом пировали сомнительные компании. Неприятного вида мужчины с женщинами, мужчины с юношами, они там выпивали и предавались отнюдь не невинным удовольствиям. В глубине коридора надрывался оркестр из четырех музыкантов.