Чужая невеста - Ирина Волчок Страница 19

Они было пустились в технические тонкости, но тут Зинаида Семеновна закричала из окна кухни, чтобы Алексей собирал народ к столу. А то как они не евши перед дорогой?

Смешная мать. Хозяйство Алексея было в двадцати километрах от Колосова, случалось, он при необходимости заезжал к родителям по два раза в день, и все равно мать каждый раз норовила накормить его «с дороги» и «на дорожку». Да еще и с собой обязательно что-нибудь заворачивала.

Вот и сейчас вся толпа устроила им с Ксюшкой бурные проводы. Будто они не на прогулку на пару часов едут, а как минимум на необитаемый остров и на всю оставшуюся жизнь. Алексей представил маленький уютный островок посреди совершенно безлюдных просторов — океанских, например. Хотя можно и степных. Или лесных. Любых. Главное, чтобы посреди этого островка был его дом, а вокруг дома — сад, а в саду — гамак, а в гамаке — Ксюшка. Во здорово было бы…

— Ты чего это ухмыляешься? — вернул его к реальности голос матери. — Нечего тут ухмыляться. Во-первых, запас карман не тянет. Во-вторых, Ксения почти ничего не ела, значит — скоро захочет… Ксюша, не спорь со старшими. В-третьих, знаю я, как Игорешина Верка готовит… Алексей, не спорь с матерью. В-четвертых, может, у тебя там гости какие-нибудь, люди приехали, а угостить нечем будет. Нехорошо. В-третьих…

— В-пятых, — подсказал Алексей, устраивая битком набитую трехведерную корзину на заднем сиденье.

— В пятых, — не смутясь, поправилась мать, — как гласит народная мудрость, семь раз отмерь, один раз отъешь.

В суете сборов приняли участие даже отец Алексея и дед Ксюшки. Оба молчаливые, оба неторопливые в движениях, оба рослые и поджарые, как прыгуны с шестом, они были похожи, как два журавля из одной стаи. Только шестидесятипятилетний Владимир Николаевич Лесков был черноголов, как уголь, а его ровесник Сергей Сергеевич Лисков — сед, как снег. Ксюшкина бабушка была как раз полной противоположностью матери Алексея: маленькая, худенькая, с богатыми рыжевато-каштановыми волосами, заплетенными в пушистую косу, уложенную на затылке, она едва доставала Зинаиде Семеновне до плеча и рядом с шумной, веселой, деятельной соседкой казалась особенно тихой и даже робкой. Поймав ее тревожный взгляд, Алексей высунулся в окно машины и неожиданно для себя крикнул:

— Тетя Катя! Может, вы с нами поедете, а?

Ксюшка тут же высунулась в окно со своей стороны и радостно закричала:

— Бабуль! Давай с нами, правда!

Екатерина Максимовна шагнула было к машине, заулыбалась, но остановилась, махнула рукой и сказала негромко:

— Езжайте, езжайте, некогда мне… Да и голова чего-то побаливает. Лешенька, ты уж поаккуратней как-нибудь, не гони сильно-то, ладно?

— Сроду не гонял, — убедительно соврал Алексей, глядя в ее грустные светло-карие глаза. — Не тревожьтесь, тетя Катя, все будет хорошо. Мы скоро. А приедем — я с вашей банькой разберусь.

— Ну-ну, — сказала Екатерина Максимовна слегка недоверчиво. — Езжайте уж. И недолго, ладно?

Ксюшка оглядывалась назад, пока машина не нырнула в ближний лесок — первый по дороге к дому Алексея. Тогда она обернулась к нему и озабоченно спросила:

— Леш, ты уверен, что мы не родня?

— Конечно. Абсолютно уверен. А что?

— Да все говорят, что похожи… — Она покусала губы и пожала плечами.

— А ты бы хотела, чтобы мы родственниками оказались? — помолчав, спросил Алексей, не глядя на нее.

— Нет, конечно! То есть… — Ксюшка смешалась, замолчала и, когда он уже перестал ждать продолжения, сказала: — Конечно, хорошо, когда есть старший брат. Одной все-таки не то. А ты хотел бы, чтобы мы были братом и сестрой?

— Нет, конечно! — Алексей удачно скопировал ее недавнюю интонацию. — Ни в коем случае. Ни под каким видом. Ни за что, никогда и нигде. Только не ты.

— Это почему же? — слегка обиделась Ксюшка. — Чем это я тебя не устраиваю? Мне кажется, я была бы хорошей сестрой.

Алексей резко затормозил, отпустил руль и обернулся к ней.

— Мне кажется, ты была бы хорошей… — он замолчал, опустил глаза и перевел дух. Это все от недосыпа. Так, спокойно. Вторая попытка. — Мне кажется, что если бы моя сестра собралась замуж за Марка, я бы ее выпорол. Ремнем.

— Ну-ну, — сказала Ксюшка без выражения, глядя сквозь него тоскливыми глазами. — Леший, ты ведь Марку друг? Или я чего-то не поняла?

— Друг, — с досадой буркнул Алексей, отворачиваясь от нее и опять включая зажигание. — Ничего ты не поняла. Держись, сейчас круто под гору… Ты почему за Марка замуж собралась?

— У него фамилия красивая, — серьезно сказала Ксюшка.

— Фамилия? Зимахин — красивая фамилия? — Алексей фыркнул с подчеркнутым сарказмом. — Ну что ж, на вкус и цвет…

— Почему Зимахин? — Ксюшка искренне удивилась. — Зима. Марк Зима. Так его зовут.

— И давно?

— Не знаю, всегда, наверное. На двери табличка: Зима Марк Георгиевич. И на визитках — Зима… Почему Зимахин?

— Потому, что я его всю жизнь Зимахиным знал, — Алексей вздохнул и поморщился — опять он Маркушин светлый образ раскрывает Ксюшке с какой-то не той стороны.

— Зимахин… — Ксюшка внезапно засмеялась, и он взглянул на нее с облегчением. — С ума сойти.

— Ты извини, я не хотел, — начал было Алексей.

— Заяц! — закричала Ксюшка в ту же секунду и схватила его за руку.

Он резко затормозил и замер, глядя на нее — радостную, азартную, с возбужденно сверкающими глазами…

— Это Степанида, она часто меня здесь встречает, — Алексей вдруг преисполнился благодарности к зайчихе, которая вышла встретить его и сегодня, когда с ним Ксюшка. — Мы с ней давно знакомы.

— Правда? — Ксюшка радостно глянула на него и опять уставилась на Степаниду, спокойно сидящую в заросшей травой колее прямо перед машиной. — А в руки она дается?

— Когда как. А вот сейчас посмотрим.

Алексей перегнулся к корзине на заднем сиденье, покопался там и нашел-таки две морковки. Молодец, мать, даже о Степаниде вспомнила. Он открыл дверцу и, не выходя из машины, поманил зайчиху морковкой. Та пошевелила ушами, подергала носом и неторопливо потрусила к нему. У подножки остановилась, поднялась столбиком и долго обнюхивала полуоткрытую дверцу, руку Алексея и морковку в его руке.

— Не голодная, — тихо сказал Алексей. — Зимой прямо из рук рвет.

Ксюшка прислонилась к его спине, заглядывая через плечо, и шепнула, щекоча дыханьем его ухо:

— А можно я?..

Алексей зажмурился, выронил морковку и оцепенел, даже вдохнуть боялся.

— Ну, что ж ты так! — с досадой громко сказала Ксюшка. — Смотри, прямо по носу ей попал. Теперь не подойдет больше, испугалась.

Она отодвинулась, с сожалением щелкнув языком, и жадно следила за зайчихой, неторопливо ковыляющей прочь. Алексей еще посидел неподвижно, для успокоения нервов молча ругая себя козлом и дубиной, потом включил зажигание и по возможности весело сказал: