Наследники замка Лейк-Касл - Лили Крис Страница 19

– Бог сжалился над нами, – тихо прокомментировал Сэм эту замечательную новость.

Судно было достаточно вместительным, чтобы взять на борт и людей, и коней. Увидев серебряную монету в руках Генриха, бородатый шкипер сразу согласился за несколько часов доставить их в Портсмут.

– Шлюп у меня далеко не тихоход, ветер попутный, дойдем быстро, – заверил он, весьма довольный неожиданным заработком.

Но, получив еще одну монету, охотно взялся доставить путников до самого Пула, откуда был сам. Генрих посчитал, что чем дальше они уйдут от слишком опасного для них Тонбриджа, тем меньше вероятности, что их догонят.

Вскоре погрузка на шлюп была завершена и берег стал отдаляться. Все пятеро беглецов вздохнули с облегчением. Теперь можно было и по сторонам оглядеться. А смотреть было на что. Высоченный скалистый мыс, от подножия которого они отплыли, смотрелся с воды очень красиво. Меловая скала почти на всей своей протяженности практически отвесно обрывалась к морю. А дальше, сколько хватало глаз, тянулись еще меловые утесы, один за другим, и не сосчитать сколько, может, семь, а может, десять. Они были уже пониже и разной высоты, но все одинаково повернулись к морю крутыми белыми обрывами. Поверхность утесов, обращенная к суше, сплошь была покрыта зеленой травой, и все вместе это смотрелось очень необычно и впечатляло.

Северянам такая картина была в новинку, и они смотрели на берег, широко открыв удивленные глаза. Шкипер же охотно принялся рассказывать все, что знал об этих местах. И оказалось, что здесь, на юге, от самого Хэмпшира тянется меловая гряда под названием Саут-Даунс и это ее часть. Самый высокий утес, от которого они отплыли, называется Бичи-Хед, и с его вершины, как он слышал, открывается просто сказочный вид на все побережье. А вот те дальние утесы, более низкие, – это Севен-Систерс, хотя на самом деле их не семь, а восемь. Да, Англия на прощание показывала беглецам чудесные картины. Но покинуть страну все же придется, жизнь дороже.

Погода была благоприятной, и шлюп резво бежал по волнам. Миновали Портсмут, который виднелся вдали.

– Вот отсюда мой дед Брэд Лорэл, ставший со временем бароном д’Этьеном, отплыл много лет назад на континент вместе с армией короля Ричарда отбивать у французов наследственные земли Плантагенетов, – задумчиво проговорил Генрих, взглянув на стоящего рядом Джефа. – И у них впереди было множество сражений и череда блестящих побед. А сейчас …

И он безнадежно махнул рукой.

– А сейчас наследнику Плантагенетов, пусть и незаконнорожденному, приходится бежать из своей страны, чтобы спасти себе жизнь, – тихонько проговорил Джеф и, тяжело вздохнув, добавил: – И только потому, что он похож на своего прославленного предка. – Джеф покачал головой. – Да, времена меняются, Генри, и не скажу, что в лучшую сторону. А потому тайна пусть и дальше хранится за семью замками. Так будет куда спокойнее.

И, усмехнувшись, произнес:

– Не всем ведь доводится мимоходом наведываться в Фонтевро, как пронырливому графу де Клеру. Так что тебе, я думаю, можно будет жить вдали от жадного до славы принца Эдуарда вполне спокойно, Генри.

Из всех спутников молодого Лорэла один только Джеф был в курсе их семейной тайны. Его двоюродный дед Майкл Льюис просветил, поскольку готовил его в помощники подрастающему Генриху. Своей семьи у Майкла не было никогда, а из всех племянников он почему-то выбрал Джефа. И не ошибся. Мальчик учился на ходу, многое усвоил из опыта деда и был даже чем-то похож на него. А уж верность Генриху впитал с самого детства. На него можно было положиться.

– Ты прав, дружище, – так же тихо отозвался Генрих, – но обидно ведь. Хотел верно служить Плантагенетам, деду в том клялся – и что? Меня не просто отшвырнули, а хотели раздавить. Еле ноги унес.

На лице Генриха появилось выражение горечи. Ведь он и правда не может сдержать клятвы, данной королю Ричарду и своему деду. И это жгло ему душу огнем.

– Не переживай так, Генри, – попытался успокоить его Джеф. – Как только попадем к барону д’Этьену, сразу же поедем в Фонтевро и ты объяснишь, почему не можешь служить Плантагенетам. Они поймут, я уверен.

– Спасибо, Джеф, ты меня утешил. – Генрих положил руку на плечо друга. – Но остается еще тревога за Жюльетт. Как она справится в этом змеином гнезде, совсем одна?

– С ней Джеймс Кэмпбелл, – напомнил друг, – а он верный, сильный и находчивый. Такой, как он, стоит троих.

– Будем надеяться, что они не пристрелят его как кролика, – тяжело вздохнул Генрих, – с них станется.

Навеявший на Генриха грустные мысли Портсмут между тем скрылся из виду за громадиной острова Уайт.

Обойдя остров, шлюп вошел в залив Пул и там, в самой его глубине, за островом Браунси, нашел свою гавань.

Здесь, как узнали беглецы, будто пчелы в улье, копошились купцы, торговавшие шерстью. Дело это было довольно прибыльным, особенно если удавалось избежать расходов на таможенные пошлины. И многие купцы стремились к этому. А на острове Браунси и вовсе обитали те, кто промышлял контрабандой. Это ведь испокон века было побочным промыслом многих рыбацких деревень, особенно тех, что были расположены так удачно. Смелости этим людям было не занимать, а контрабанда в этих местах существовала столько же, сколько лет процветала и сама торговля. Говорили, что бороться с ней вообще дело исключительно сложное. Ведь еще древнеримский император Константин Великий пытался уничтожить ее в своих владениях под корень, даже руки пытался рубить продажным таможенникам, но добился только того, что контрабанда в империи разрослась, как снежный ком в горах.

В общем, выбирать здесь было из чего. А главное, тут уже можно было не очень опасаться погони людей принца Эдуарда. Сюда они вряд ли сунутся, даже если гнев наследника престола еще не остыл. Казалось, здесь можно уже перевести дух.

И все-таки Генрих торопился покинуть пределы страны как можно скорее, стремясь сохранить жизнь себе и своим людям. По-настоящему расслабиться можно только на континенте, да и то после того, как они доберутся до поместья барона д’Этьена. А там уже можно будет подумать, куда двигаться дальше и что делать, чтобы достойно выйти из положения, – отступать от своей цели Генрих не собирался. И что очень важно, оттуда, из поместья дядюшки, можно будет передать весточку домой, в родной Лейк-Касл, и с обратной связью узнать, что делается у них на севере.

Найти подходящее судно особого труда не составило. Правда, все они держали курс во Фландрию, в Брюгге, и в портах Франции приставать отказывались. Раньше других к отплытию готовился высокобортный когг «Царь Соломон» – пузатая махина, тихоходная и неповоротливая, но очень вместительная и достаточно устойчивая. Однако шкипер оказался, что называется, продувной бестией. Он сразу сообразил, что эти люди стремятся почему-то как можно скорее покинуть страну и, возможно, за ними уже идет по пятам погоня. Поэтому и заломил за перевоз невиданно высокую цену, а высадить пассажиров обещал не раньше, чем в Дюнкерке, на границе между Францией и Фландрией. Это не очень устраивало беглецов, но спорить не приходилось. Главное было – вырваться. И хапуга-шкипер получил свои деньги.