Бархатный ангел - Джуд Деверо Страница 19

— Мои родители умерли вскоре после моего рождения. Моим опекуном стал Эдмунд.

Эта простая фраза объяснила Майлсу очень многое. Слегка отстранив Элизабет, он посмотрел ей в глаза.

— Ну что ж, теперь мы восполним то, чего ты была лишена в детстве. Забирайся на качели, а я подтолкну тебя.

С радостью отогнав от себя воспоминания об Эдмунде, она решительно направилась к качелям.

— Дай я попробую, отец, — попросил Кит, толкая качели за доску. — Она слишком тяжелая, — громко прошептал он, не в состоянии сдвинуть Элизабет с места.

— Только не для меня, — расхохотался Майлс, целуя Элизабет за ушком и берясь за веревки. — Сотри поцелуй, Элизабет, — ехидно предложил он, высоко поднимая ее над землей.

— Я не могу сейчас, но обязательно сделаю это, — бросила она через плечо.

Майлс отпустил ее, и она полетела. Каждый раз, когда качели проносились мимо, он раскачивал их, подталкивая девушку за ягодицы, а она счастливо смеялась. Юбка Элизабет задралась до колен, девушка сбросила туфли и вытянула ноги.

— Прыгай, Элизабет! — скомандовал Кит.

— Я слишком тяжелая, или забыли? — поддразнивая их, захохотала Элизабет.

Майлс стоял немного поодаль от качелей. Чем больше времени он проводил с Элизабет, тем прекраснее она становилась. Запрокинув голову, девушка смеялась, а ведь он никогда прежде не видел ее веселой.

— Отец поймает тебя, — настаивал Кит.

— Пожалуй, отец хочет гораздо большего, чем просто поймать леди Элизабет, — усмехнулся Майлс, вставая перед ней. Он заметил, что на ее лице появилась тень сомнения.

— Доверься мне, Элизабет, — он улыбался, оставаясь в то же время совершенно серьезным. — Я не двинусь с места и поймаю тебя, невзирая на твой вес.

Элизабет, не вставая на качелях во весь рост, как это сделал Кит, просто опустила веревки и… полетела в объятия Майлса. Очутившись у него в руках, она с трудом перевела дыхание.

Майлс крепко обнял ее, а затем, падая с ней на землю, воскликнул:

— Ну и тяжела же ты, Элизабет!

Его падение было самым отъявленным мошенничеством из всех, когда-либо виденных ею. Поэтому, когда он с душераздирающими стонами повалился на землю, Элизабет хихикнула и прижалась к нему еще сильнее. Под громкий и искренний возглас Майлса «о-о-о!», они покатились вниз по крутому склону. Скатываясь с горы, Майлс, когда находился под Элизабет, прикрывал руками спину девушки, а как только снизу оказывалась она, поддерживал ее, чтобы ни один камешек случайно не причинил ей вреда.

Хихиканье Элизабет переросло в громкий хохот, от которого она так обессилела, что не могла более сопротивляться Майлсу. Когда она оказалась наверху, он приостанавливался, давая ей возможность собраться с силами для барахтанья в его объятиях, затем снова переворачивался, и ей опять приходилось бороться за свою драгоценную жизнь.

У подножия холма Майлс остановился. Лежа на земле, он раскинул руки и закрыл глаза.

— Я умираю, Элизабет, — сказал он голосом раненого.

Горя желанием присоединиться к общему веселью, Кит молниеносно слетел с холма и прыгнул прямо на живот отцу, застигнув того врасплох. Вырвавшийся у Майлса стон на этот раз был неподдельным, и Элизабет разразилась новым взрывом смеха.

Майлс бережно снял сына с живота и повернулся к Элизабет.

— Тебе нравится видеть мои страдания? — голос его был серьезен, но глаза поддразнивали. — Давай-ка, Кит, покажем леди Элизабет, что ей не следует смеяться над рыцарями короля.

Широко раскрыв глаза, Элизабет вскочила и попятилась, но Майлс и Кит оказались проворней. Майлс поймал ее за плечи, а Кит всем своим весом навалился на ноги. Элизабет, запутавшись в юбке, потеряла равновесие, Майлс, в свою очередь, споткнулся о сына, и все трое, весело смеясь, повалились на землю, образовав кучу-малу. Майлс тотчас принялся щекотать Элизабет, его примеру последовал Кит.

— Достаточно? — поинтересовался Майлс, прижавшись к Элизабет, по лицу которой безостановочно струились вызванные неудержимым хохотом слезы.

— Согласны ли вы признать, что мы — рыцари, лучшие из лучших?

— Я… никогда и не говорила, что это не так, — все еще задыхаясь от смеха, с трудом вымолвила она. Майлс принялся щекотать ее еще сильнее.

— Скажите нам, кто мы?

— Самые смелые, самые красивые рыцари во всей Англии… во всем мире.

Скользя руками по телу Элизабет, Майлс замер, когда его пальцы оказались прямо на ее груди.

— А как зовут меня? — опомнившись, прошептал он.

— Майлс, — глядя на него, тоже шепотом ответила она. — Майлс Монтгомери. — Ее руки лежали у него на плечах, затем легко обвили шею.

Наклонившись, Майлс нежно поцеловал Элизабет, и, может быть, впервые между ними возникло что-то, похожее на искру любви.

Неожиданно Кит вскочил отцу на спину, и, вынужденный отвернуться от Элизабет, Майлс едва удержался, чтобы не упасть на нее.

— Давай еще покачаемся, папа.

— Подумать только, я так любил своего сына, — прошептал Майлс на ухо Элизабет, — прежде чем подняться с сыном на спине.

Никто не заметил, как за последние несколько минут небо резко потемнело, и, когда упали первые холодные капли дождя, все страшно удивились. Казалось, небо разверзлось над ними, чуть не утопив под обрушившимся ливнем.

— Быстрее в домик! — Майлс потянул за собой Элизабет, и все вместе они побежали в укрытие.

— Промокли? — спросил он, снимая Кита со спины.

— Нет, не очень. — Прежде чем повернуться к Киту, девушка мимолетно улыбнулась Майлсу.

Привычным жестом Майлс обнял Элизабет за плечи:

— Почему бы вам вдвоем не разжечь костер, пока я добуду что-нибудь поесть?

Кит с восторгом согласился, а Элизабет с подозрением уставилась на бурные потоки дождя снаружи.

— Может, лучше подождать, пока утихнет дождь? Глядя на нее с восхищением, Майлс улыбнулся.

— Мне ничего не грозит. А теперь, пожалуйста, вы двое сидите здесь, а я буду неподалеку. — Произнеся это, он выскользнул из-под обуглившихся балок и исчез.

Подойдя к выходу из укрытия, Элизабет посмотрела ему вслед. Она была уверена, что Майлс Монтгомери не догадывается, насколько необычным оказался для нее этот день. Она провела с мужчиной целые сутки, и ни разу ей не причинили боль. А сколько было смеха!.. Ей всегда нравилось смеяться, но ее братья были такими мрачными — любой, кто жил в одном доме с Эдмундом Чатвортом, вскоре становился угрюмым. Сегодня же она веселилась и хохотала с мужчиной, который даже и не пытался сорвать с нее одежду. Раньше, бывало, стоило ей улыбнуться кому-нибудь из мужчин, тот сразу начинал тискать ее, причиняя боль.

Это случалось не потому, что Элизабет была так красива и вызывала у мужчин дикую страсть. Элизабет знала, что она хорошенькая. Это не вызывало сомнении, как, впрочем, и то, что она значительно уступает наследнице Риведунов. Брат Эдмунд — вот кто был причиной всех ее бед с мужчинами. Обладая извращенным чувством юмора, он любил держать пари со своими гостями, что им не удастся затащить Элизабет в постель. Эдмунд ненавидел Элизабет за то, что она не боялась его. Когда она была еще совсем ребенком, он обычно забирал ее из монастыря, где она жила большую часть времени, и, привезя домой, часто бил и сталкивал с лестницы. Лишь каким-то чудом Элизабет удавалось ускользнуть от него без увечий.