Мастерский удар - Элизабет Гейдж Страница 19

— Сейчас получите ответ на свой вопрос, — прошептал он наконец. — Простите, что вам пришлось так скоро и так много узнать о нашей милой, дружной семье, и, пожалуйста, не обижайтесь на меня.

Они подошли к хорошенькой молодой женщине с каштановыми волосами и карими глазами, которая, отделившись от остальных гостей, выступила вперед, чтобы поздороваться с Джеком и его спутницей.

Джек наклонился, поцеловал девушку в розовую щечку и представил ее Фрэнси.

— Белинда Деверо. Белинда, познакомься с Фрэнсис Боллинджер. Фрэнсис работает со мной над проектом для европейских филиалов.

И, повернувшись к Фрэнси, чуть смущенно пояснил:

— Белинда — одна из ближайших друзей нашей семьи.

Он извинился и оставил девушек вдвоем. Фрэнси попыталась было занять Белинду разговором о корпорации, о собравшихся знаменитостях, но та, казалось, чувствовала себя неловко и, отделываясь односложными фразами, рассеянно наблюдала за Джеком, здоровавшимся на другом конце комнаты со вновь прибывшими гостями. Через три-четыре минуты Фрэнси с облегчением заметила, что Джек возвращается. Взяв Фрэнси под руку, он повел ее дальше, и пока они шли по залу, девушка чувствовала, как глаза мисс Деверо впиваются ей в спину.

— Она очень мила, — заметила Фрэнси.

— Да, наверно, — вздохнул Джек.

Несколько секунд они молчали. Потом Джек сделал знак проходящему официанту, взял с подноса два бокала шампанского и с поразительной ловкостью препроводил Фрэнси в соседнюю, оказавшуюся пустой комнату.

— Здесь никого не бывает во время приемов. Говорят, в этой комнате живет привидение. Еще со времен Вандельбильдов. Так или иначе она необитаема, хотя я часто играл здесь в детстве, когда хотел побыть в одиночестве.

Показав Фрэнси на большое удобное кресло, Джек расположился напротив с бокалом в руке.

— Хочу, чтобы вы разобрались в происходящем. Давным-давно отец решил, что я займу его место, когда он уйдет на покой. Кроме того, он выбрал мне невесту — Белинду Деверо. У ее семьи больше нефтяных скважин и медных рудников, чем у кого-либо в стране. Папочка рассудил, что брак между мной и Белиндой как раз то, что необходимо для «Магнус индастриз». Как вы уже поняли, он привык поступать с другими как ему заблагорассудится.

Джек вздохнул, поставил бокал и провел рукой по волосам.

— Я послал его к черту, — продолжал он, — и сказал, что не собираюсь становиться главой «Магнус». Мы сильно поссорились, и ссорились потом не один раз. В конце концов я уступил только в одном и сказал, что останусь в корпорации до тех пор, пока ему не исполнится семьдесят. А за это время пусть подыскивает подходящую кандидатуру на свое место. Я же найду себе другое, хотя останусь в составе правления, и женюсь на той, кого, черт возьми, выберу сам.

Фрэнси смущенно взглянула на Джека, недоумевая, почему он все это ей говорит.

— Вот в этом все дело, — заключил Джек. — Старику уже шестьдесят девять. Он ждет, чтобы я передумал, и использует для этого любую возможность. Вы не представляете, как он умен, Фрэнси, как неутомим, когда стремится любыми путями поставить на своем. — Джек улыбнулся. — Отец отлично играет в шахматы. Он обучал и нас, детей, еще когда мы были маленькими. Но никто так и не смог его победить. Я, пожалуй, добился большего, чем другие…

Джек снова вздохнул. Судя по всему, этот разговор был ему неприятен.

— Что касается Белинды, — нахмурился он, — я никогда с ней не вижусь, за исключением вот таких случаев. Но она не выходит замуж. Ждет. Ждет, как остальные, когда же старик все-таки добьется своего. Все, кто знает нашу семью, наблюдают за нами, словно зрители в цирке, потому что не понимают, как это хотя бы один человек в мире может сопротивляться Антону Магнусу.

Фрэнси уже не украдкой, а открыто и прямо посмотрела ему в глаза.

— Почему вы все это рассказываете? Ведь это меня не должно касаться.

Джек грустно улыбнулся:

— Просто хочу, чтобы вы поняли, почему на вас так смотрели и во что я вас втравил. Люди видят меня с красивой молодой девушкой и начинают болтать. Мать забеспокоилась. Появляется Белинда и не сводит с вас глаз. Хочу, чтобы вы знали, что вы тут ни при чем. Просто все это малоприятная личная жизнь, семьи Магнусов.

— Ну что ж, — вздохнула Фрэнси, — спасибо, что разъяснили, но вы вовсе не обязаны были делать это. Никто не имеет права лезть в вашу жизнь, в том числе и я.

Он наклонился вперед:

— Есть еще одна причина. Вы сделали блестящую работу для компании и уже дважды показали, что такой ум и знания, как ваши, заслуживают соответствующей должности и продвижения по службе. Именно я настоял, чтобы ваш проект приняли. Настанет день и, надеюсь, довольно скоро, когда я уйду из «Магнус индастриз», но вы останетесь. Не хочу, чтобы наши отношения поставили вам в укор. Корпоративная политика — вещь опасная, Фрэнси. Опаснее, чем вы думаете. Маленькое событие, случившееся сегодня, может обернуться большой неприятностью через пять лет, когда произойдет перемещение нескольких должностных лиц. У людей, которые меня не любят — хорошая память.

Фрэнси нахмурилась.

— Я не волнуюсь насчет подобных вещей, — ответила она. — Если случается беда, пытаюсь справиться. Но я не могу все время думать о потенциальных врагах. Все, что в моих силах — усердно работать и надеяться на лучшее. Я не хочу никому зла.

— И я восхищаюсь вами за это. Необычная точка зрения. Не самая верная, на мой взгляд, но, по крайней мере, честная.

Несколько минут они смотрели друг на друга. Теперь Фрэнси заметила в лице Джека наследственные черты — в горбинке носа, подбородке, волосах. Но сходство с отцом заставляло забыть только ему одному присущее своеобразие. Джек казался пришельцем ниоткуда, совершенным человеком без прошлого, без корней, устремленным в будущее, которое он намеревался покорить волей и талантом.

— Ваш отец-могущественный человек, — сказала Фрэнси, когда пауза затянулась. — У меня впечатление, что все, кроме вас, его боятся. Неужели личность может быть настолько несгибаемой?

Улыбка сошла с лица Джека. Глаза стали холодно-серьезными.

— Вы даже не подозреваете, насколько могущественный, — ответил он. — И насколько опасный.

В это самое время в тихом кабинете, отдаленном от шумных комнат, в огромном кожаном кресле сидел мэр Нью-Йорка, не сводя глаз с хозяина дома.

Несмотря на его попытку держаться сообразно своей важной должности, в госте был виден проситель: мэр нервничал, растерянно покусывал губы.

— Мистер Магнус. Антон…

Он поколебался, прежде чем назвать хозяина по имени, и так и не понял по бесстрастному взгляду темных глаз, доволен тот таким обращением или нет. Мэру не нравилась роль просителя, но он знал — необходимо довести ее до конца.

— Антон, — смущенно повторил мэр. — Я хотел бы точно знать, что мы пришли к согласию насчет этого дела с ценными бумагами, и желал бы уйти, твердо уверенный, что вы с нами. Для нас это очень важно.