Подножка Купидону - Алина Кускова Страница 19

Дела с Тосей Цветковой благодаря Маньке продвигались самым чудесным образом. Они вместе гуляли, вчетвером. Цветкова показывала Матвею места, где можно дрессировать мелких собак. Они вместе пытались это делать. Маня оказалась умным и послушным животным, обаятельным и милым – так считала Тося, успевшая в нее влюбиться. В собаку, а не в ее хозяина. Но Матвей верил, что у него все еще впереди. Пусть начнет с его собаки, после нее она обязательно обратит свое внимание на его неземную красоту. И его покладистый характер. Жигунов старался ничем не провоцировать Цветкову на физическое воздействие. Правда, ее дог Цезарь, неотступно следовавший за ними, приближаться Тосе и Матвею друг к другу не давал, возмущенно предупреждая присутствующих своим грозным рыком.

Возможно, этому его научил программист, которого Матвей больше так ни разу и не увидел. Цветкова говорила, что вечерами тот просиживал за работой. Жигунов удивлялся, когда же они успевали встречаться? Но задать этот вопрос Тосе пока не решался, боялся ее вспугнуть. Пусть ходит рядом с ним и искренне полагает, что дружит с Матвеем и его болонкой. Впрочем, Цветкова так и полагала.

Матвей первый раз встречал девушку, верившую в дружбу между мужчиной и женщиной. Причем между красивым мужчиной и так себе на внешность женщиной. Многое объясняло то, что Тося была собачницей. А собачники, как известно, люди не от мира сего… Таким Матвей и становился.

Вадик Шустов завопил от радости, когда Жигунов пришел к нему на показ с болонкой в руках. Он выхватил собаку и принялся напяливать на нее всяческие побрякушки, после чего заявил, что Матвей произвел революцию в модельном бизнесе, и теперь Шустов займется разработкой одежды не просто для нормальных людей, а для истинных собачников. Он искал свою изюминку в творчестве и, кажется, нашел!

Матвей с тревогой посмотрел на Маньку-изюминку, которой возня с побрякушками доставляла истинное наслаждение, и задумался. В чем-то Шустов прав, в наше нелегкое рыночное время несомненно следует выделиться из толпы чем-то неординарным. Они выделятся болонкой. Они создадут свою эксклюзивную линию одежды!

Девчонки-модели повизгивали от радости и тискали Маньку, той с помоечных времен не хватало подобного внимания, и она повизгивала вместе с ними. Матвей почувствовал укол ревности и схватился за голову. Он, оказывается, собственник! А что будет, если он обзаведется белокурой пассией?! Матвей поймал себя на мысли, что уже не исключает и этот вариант.

От горьких раздумий его отвлек сигнал мобильного телефона, сообщающий о новой эсэмэске.

«Мотя, дорогой, как Антарктида, как ты?» – писала Маша Могилева.

«Сижу среди пингвинов, – отвечал ей Жигунов, – наслаждаюсь их тупым визгом».

«Смотри, Мотичка, не простудись!» – просила Маша Могилева.

Жигунов не стал вести переписку, пожалев, что смалодушничал и дал студентке номер своего мобильника. Впрочем, эсэмэски его не сильно обременяют, а если она позвонит, он просто скинет звонок и не станет с ней разговаривать. К чему ворошить прошлое? В том, что Маша Могилева была для него прошлым, он уже нисколько не сомневался. Дело сделано, деньги за него получены, Мавр, так сказать, может удалиться. Постепенно, изредка отвечая на эсэмэски. Матвей усмехнулся, последнюю можно послать со словами: «Замерзаю в ледяных пучинах океана…» И он умрет в ее сердце навсегда. Без особых хлопот.

Матвей спрятал мобильный телефон в карман куртки и поглядел на свою собаку. Манька сияла, имела успех среди блистательного модельного общества. Шустов прав, если заняться разработкой этой линии, победа и признание, успех им обеспечены. Но нужны средства. Следует не тянуть с делом Цветковой и сегодня же отправиться с ней на встречу с новым Манькиным прикидом. Все девицы падки на гламур.