Любовь всегда выигрывает - Барбара Картленд Страница 18

Сначала герцогиня и Тина застыли, оцепенев от ужаса. Тина, коротко вскрикнув, упала на колени возле лорда Уинчингема. Она решила, что он мертв, и все ее тело онемело. Тина ничего не чувствовала, только с ужасом смотрела, как по атласному камзолу чуть пониже плеча течет ярко-красная струйка крови.

Потом, когда лорд Уинчингем пошевелился и открыл глаза, откуда ни возьмись, появились люди. Началась суета, зазвучали возбужденные голоса, среди которых раздавался уверенный голос герцогини, дающей указания. По всем уголкам сада на поиски стрелявшего разбежались слуги.

Лорд Уинчингем посмотрел на Тину. При свете иллюминации, устроенной над ветвями деревьев, она вполне отчетливо видела его лицо.

— Боже мой! В меня стреляли! — прошептал он.

— Не шевелитесь, — почти машинально скомандовала Тина и призналась: — Я решила, что вас убили.

— Черт возьми! Я и сам так думал, — ответил он, приложив руку к плечу. Затем отнял ее и посмотрел на свои окровавленные пальцы.

— Не шевелитесь, — взмолилась Тина и услышала зычный голос герцогини:

— Принесите носилки, дураки! Хоть я и не охотилась все эти годы, но знаю, что, если человек ранен, его нужно нести на носилках, потому что он должен лежать горизонтально!

Лорд Уинчингем чуть не рассмеялся.

— Мои ноги в порядке бабушка, — тихо произнес он.

— Ноги или сломанная ключица, тебе нужны носилки! — огрызнулась герцогиня.

— Я пойду сам, — настоял лорд Уинчингем и попытался встать на ноги, но тут же упал. Лицо его было пепельным, а кровь ручьем текла по камзолу.

— Не глупи, мальчик, — сердито приказала его бабушка.

В этот момент два лакея прибежали из дома с доской от козел. Под властным руководством герцогини им удалось положить на нее лорда Уинчингема. Тина заметила, что тот не очень-то протестовал либо потому, что был слишком слаб, либо потому, что испытывал сильную боль.

Они медленно прошествовали к дому, где у входной двери их догнали лакеи, посланные герцогиней на поиски стрелявшего.

— Никого, ваша светлость, — задыхаясь, доложил один из них, — в столь ранний час мы поблизости никого не обнаружили.

— Олухи! Идиоты! — рассердилась она. — Уж не думаете ли вы, что он стоял и ждал, пока вы его найдете? Осмотрите окрестные улицы; приглядитесь, не выпирает ли у кого-нибудь из-под камзола предмет, похожий на пистолет. — Она почти выкрикнула эти указания и жестом отослала слуг. — Ну все равно уже слишком поздно, злодей наверняка успел добежать до Пикадилли или Тибурна. Кто бы это ни был, ноги у него быстрее, чем у вас, оболтусов!

Лакеи были пристыжены и унижены, упустив злодея. Герцогиня прошествовала в дом, перья в ее волосах развевались на утреннем ветерке, а рукой она сжимала трость с наконечником из слоновой кости, благодаря которой неизменно шла твердо, как гвардеец. Тина, следуя за лакеями, которые несли тяжелую ношу, думала о том, что конец света настал тогда, когда его меньше всего ожидали.

Что будет теперь, когда лорд Уинчингем ранен, и, еще хуже, что будет, если он умрет?

Она невольно почувствовала некоторое облегчение при известии, что лакеи не нашли нападавшего, потому что в глубине души была почти уверена, кто это был, но как это доказать?

Неужели Клод действительно дошел до этого? Впрочем, ведь он считал, что только смерть кузена стоит между ним и вожделенным состоянием.

Похоже, та же мысль пришла в голову и герцогине. Когда процессия поднялась по лестнице, она повернулась к Тине и спросила, как ей показалось, шепотом:

— Куда мог направиться Клод?

— Понятия не имею, — ответила та. Голос с носилок испугал их обеих.

— А при чем тут Клод?

— Не загружай голову разными вопросами хоть сейчас, — посоветовала герцогиня, — но в то же время не будь глупее, чем обычно.

Тине показалось, что лорд Уинчингем хихикнул. Лакеи унесли его в спальню, и она через открытую дверь увидела, как камердинер заботливо склонился над ним, потом услышала приказ герцогини:

— Разрежьте на его светлости камзол и рубашку, чтобы открыть рану. Кто-нибудь послал за хирургом?

— Думаю, мистер Грейчерч занимается этим, ваша светлость, — отозвался камердинер.

Герцогиня вышла из спальни и плотно закрыла дверь.

— Его люди о нем позаботятся, — сказала она Тине. — Ему будет больно, когда с него станут снимать одежду, он будет ругаться, и присутствие при этом нас, женщин, вовсе не обязательно. Идите присядьте, дитя мое. Мы больше ничего не сможем сделать до приезда хирурга.