Парижский поцелуй - Барбара Картленд Страница 18

Шина вернулась в посольство после шести часов в такси с тремя большими чемоданами и шляпной коробкой. Слава богу, что никого не было, когда машина остановилась у парадного входа.

Вероятно, мадам Пелейо ушла на вечеринку. Это происходило раз в неделю, и обычно ее сопровождал сам посол или Люсьен Мансфильд. Наверное, это входило в его обязанности.

Шина вовсе не хотела быть замеченной. Она должна была собраться с мыслями и понять, что Фифи сделала для нее. Фифи и Анастазия отняли у нее старый твидовый костюм, нижнее белье и даже туфли.

— Мы выбросим их, — сказала Фифи, — чтобы вы носили новые вещи! А то они провисят у вас в шкафу, и никто их не увидит.

Что было делать? Особенно довольной казалась Анастазия. Она освободила шкафы от лишней одежды.

— Вам оно никогда не нравилось, мадемуазель, — говорила она хозяйке, показывая настолько восхитительное платье, что Шина и мечтать о таком не смела.

— Нет, нет, я его ненавижу, — отвечала Фифи, и Анастазия кидала его в растущую груду вещей, предназначенных для Шины.

Шина возражала, но они не слушали. И, как Золушка, по мановению волшебной палочки она превращалась из замарашки в обносках в сказочную принцессу.

Стул уже скрипел под тяжестью платьев, костюмов, шляп, туфель, перчаток, сумок.

— Ну а теперь, после такой генеральной уборки, мы все заслуживаем по коктейлю.

Снова Шина попыталась отказаться, говоря, что не любит коктейли.

— Коктейли Анастазии вам понравятся, — заверила ее Фифи. — Они восхитительны, как нектар богов.

И опять Фифи оказалась права. Коктейль был чудесным. Он развеял страхи, и Шина решилась надеть черное платье, первое из того, что она примеряла, и тяжелое пальто, которое было трудно упаковать, подходившее к нему. Фифи надела на нее шляпку с бархатными листьями, дала ей сумочку из крокодиловой кожи, совсем новую на вид.

— Теперь вы ослепительны! — наконец констатировала Фифи.

Но Шине не хотелось никого ослеплять в посольстве. Она чувствовала себя неловкой в новых туфлях на высоких каблуках. Она оплатила такси и сказала лакею отнести чемоданы к ней в комнату. Это были чемоданы Фифи, и она обещала вернуть их при первой возможности.

Лакеи внес вещи через боковую дверь, и Шина торопливо поднялась по ступенькам в холл. Она думала, что в доме никого нет, и устремилась к широкой лестнице, когда вдруг Люсьен Мансфильд вышел из кабинета посла и увидел ее, бегущую по мраморному полу. Минуту он колебался, но затем произнес:

— Добрый вечер!

По голосу и выражению его лица Шина поняла, что он не узнал ее. Она так засмущалась, что не могла ничего ответить и только робко смотрела на Люсьена Мансфильда. Тот с учтивым кивком медленно приблизился к ней. И вдруг узнал ее.

— О господи! — воскликнул он. — Это же миссис Лоусон.

— Да… да, — запнулась Шина, злясь на себя за свою беспомощность.

— Что вы с собой сделали? Вы так… — Он сделал паузу и затем, поскольку Шина не была способна говорить, закончил фразу: — Красивы!

— Я… я думаю… спасибо, — пролепетала Шина.

Его улыбка вернула ей уверенность в себе.

— Что с вами случилось? — спросил он. — Как объяснить ваше сказочное превращение?

— Действительно, сказочное, — улыбнулась в ответ Шина. — Это, как мне сказали, называется «парижский поцелуй».

— Так вот что это значит, — спокойно произнес он.

Шина улыбалась, смотря в его серые глаза, но голос с лестницы прервал их.

— Кто говорит о поцелуях? — спросила мадам Пелейо, спускаясь вниз по лестнице в соболиной накидке поверх вечернего платья с блестками. Она дошла до конца лестницы и увидела, с кем разговаривает Люсьен Мансфильд. Ее улыбка стала холодной, а взгляд ледяным.

— Вы ли это, миссис Лоусон? — сухо спросила она.

— Да, мадам. — Шина опять занервничала. Пальцы ее дрожали, сжимая сумочку.