Любить того, кто рядом - Эмили Гиффин Страница 18

— Понимаю, тебе больно, Эллен… Но пора перестать жить прошлым.

Говоря это, она собирала фотографии и складывала в конверт. Как будто больше не считала нужным рвать изображения Лео пополам — он того не стоил.

— А как? Как перестать жить прошлым? — тихо спросила я. Вопрос был не праздный. Я действительно хотела знать, как мне жить и действовать дальше.

Прежде чем ответить мне, Марго помолчала.

— Сегодня вечером, так и быть, сиди дома в растянутой футболке и смотри на свою Молли Рингуолд. Но завтра утром поднимайся и постой под душем подольше. Высуши полосы феном, подкрась ресницы. Потом бери фотоаппарат — и за работу. Он не вернется, Эллен, а тебе надо жить своей жизнью… Пора.

Я смотрела на нее и понимала, что она права. Я, как и раньше, оказалась на жизненном перепутье и знала, что должна последовать совету Марго и вернуться к фотографии.

На следующий день я купила новый фотоаппарат (самый лучший, какой был мне по карману) и поступила в Нью-Йоркский институт фотографии. В течение следующего года я узнала все о фототехнике, начиная от линии фильтров и заканчивая лампами — магниевыми, вольфрамовыми и импульсными. Я педантично изучала диафрагму, выдержку и экспозицию, а также фотопленку и ее международную стандартизацию; овладевала теорией композиции, цвета, рисунка и обрамления, включая знаменитое «правило третей» (вот его-то, как мне кажется, я всегда знала на уровне инстинкта); училась использовать линии для получения более выразительного образа. В области фотопечати я и без того имела немалый опыт, но теперь у меня появилась возможность оттачивать навыки, используя новое, более сложное оборудование. На курсе портретной фотографии мы изучали освещение и композицию. Я проходила фотографирование пищевых и промышленных продуктов, съемку архитектуры, пейзажей и даже спортивных соревнований. Затем углубилась в премудрости цифровой фотографии, учась работать с программой «Фотошоп» и разбираться в языке мегапикселей и размере кристалла (тогда это было совершенно новой областью знания), даже прошла курс «Фотография: бизнес и особенности маркетинга».

Каждая новая неделя, каждый приобретенный навык, каждая снятая фотография приближали мое возрождение. Отчасти это объяснялось тем, что время теперь было до отказа заполнено, а занятость — необходимый элемент эмоционального выздоровления. С другой стороны, мое выздоровление заключалось в медленной, постепенной замене одной страсти другой страстью. Я пережила такое лишь однажды, и поэтому не могу считаться знатоком разбитых сердец, но, по-моему, без этих двух ингредиентов — времени и равновеликого увлечения — не обойтись.

Прошло чуть меньше года после расставания с Лео, и только тогда я почувствовала внутреннюю готовность сменить работу. С этой мыслью я подготовила портфолио и стала искать место ассистента. Через знакомого друзей я узнала, что некоему Фрэнку Брайтмену, коммерческому фотографу, требуется второй ассистент. Фрэнк в основном выполнял заказы для журналов мод и снимал для рекламы, но он делал и что-то более серьезное. У него был удивительный стиль, в духе богемного кинематографа, который сразу же захотелось перенять (с некоторыми изменениями, конечно).

Не дав себе времени передумать, я позвонила и напросилась на интервью в его маленькую студию в Челси. Фрэнк произвел на меня впечатление с первой минуты знакомства. У него была серебряная шевелюра и приятная доброжелательная манера держаться. Одет он был безупречно, а говорил негромко. Легкая женственность, скользящая в движениях, не ускользнула от моего внимания — я подумала, что он, должно быть, гей. Для меня, девушки из рабочего города и выпускницы консервативного южного университета, это было в новинку.

Фрэнк прихлебывал капуччино и, одобрительно хмыкая, рассмагривал мои работы, собранные в папку с переплетом из искусственной кожи. Наконец он закрыл последнюю страницу и посмотрел мне в глаза.

— Можно было бы подсластить пилюлю, но я не стану этого делать. Сразу видно, что вы многообещающий специалист, но у меня уже есть первый ассистент. Нам главным образом нужен помощник — бегать за кофе, в банк и болтаться поблизости, на случай если понадобитесь. Совершенно неинтересно, — закончил он.

— Мне подходит, — серьезно сказала я. — Я работала официанткой, и прекрасно умею болтаться поблизости и бегать по поручениям.

С суровым видом Фрэнк поведал, что до меня сменил четырех ассистентов. У всех было прекрасное образование (лучше, чем у меня), и все без исключения оказались ленивыми и безответственными. После паузы он добавил, что я произвожу совершенно противоположное впечатление.

— В вас есть открытость, — сказал Фрэнк. — И мне нравится, что вы из Питсбурга. Хороший, честный город Питсбург.

Я просияла и поблагодарила его.

Фрэнк тоже улыбнулся:

— Вы приняты. Приходите вовремя каждый день, и мы прекрасно поладим.

Так я и сделала — приходила вовремя каждый день в течение двух лет и с радостью выполняла поручения Фрэнка и Маргерит — первого ассистента Фрэнка, эксцентричной дамы в годах. Они были творческие гении, а я — тихий исполнитель. Я занималась проверкой страховых свидетельств, связанных со съемками, и даже иногда имела дело с полицией. Я брала оборудование напрокат и устанавливала освещение под неусыпным контролем Фрэнка, начиная рабочий день с рассветом. Я заряжала пленку, причем под конец удостоилась высочайшей похвалы Фрэнка — он сказал, что никто никогда не заряжал пленку с подобной скоростью. Я, наконец, сняла буквально тысячи показаний счетчика освещения. Короче говоря, усвоила все хитрости коммерческого фотографа, все больше убеждаясь, что когда-нибудь мне это тоже будет по плечу.

Вот такой у меня был период жизни, когда в ней появвился Энди.

Говорят, всему свое время. Оглядываясь на прошлое, всецело соглашаюсь с подобным мнением. Если бы Энди предложил мне встречаться с ним чуть раньше, я бы приняла это за хитрый маневр с целью отвлечь меня от переживаний и заподозрила бы причастность Марго. Разумеется, я не приняла бы их жалости, а Энди ушел бы в тень, будучи человеком неагрессивным. Так бы все и кончилось, не начавшись. Между тем у меня случались редкие, но весьма необходимые мне свидания со всякими «несерьезными» парнями.

Если бы Энди проявил инициативу позже, боюсь, я успела бы стать слишком циничной. С женщинами до тридцати это редко бывает, но я — другое дело, у меня бы получилось. Или мне бы встретился кто-то другой — человек наподобие Лео, ведь говорят, что женщины все время выбирают мужчин одного типа. Я могла бы слишком увлечься работой и карьерой.

Но ничего такого не произошло. Я была независима, наполнена оптимизма и довольна жизнью, как может быть доволен тот, кто молод, не обременен семьей и живет в большом городе. Я по-прежнему слишком много думала о Лео, ломая голову над вопросом: «Почему у нас ничего не вышло?», — и не желала в этом признаться даже себе. Я по-прежнему замирала, внезапно вспомнив его, и дрожь проходила по сердцу, хотя в целом я научилась контролировать свои чувства. Самое худшее осталось позади — время сгладило мою боль и помогло мне, как оно помогает всем и всегда. Я научилась думать о Лео объективно — как о прошлом, которое никогда не вернется. Потери сделали меня лучше и мудрее. Иначе говоря, я созрела для новых, лучших отношений. Я была готова к Энди.