Есть ли жизнь без мужа? - Маргарита Южина Страница 18

Звонкая оплеуха от гражданской жены мигом захлопнула рот гулящему супругу.

– Правильно! Так его, кобеля, Женька! – радостно захлопала в ладоши Алиска.

– А ты… – повернулась к ней Женька. – Ты все врала мне, да? И нет у тебя никакой эпилепсии!

– Виновата, эпилепсии нет, – швыркнула носом подруга. – Ну так это ж дело наживное!

– И на заводе ты не работала…

– Ха!! На заводе!! – фыркал жеребцом Павел.

– И… этого красавца ты вовсе не для меня искала. Это вы так встретились, по рабочему вопросу…

– Во-во, по рабочему! – непонятно чему веселился бывший гражданский муж.

– Да ты-то вообще молчи, урод! – гаркнула на него «работница» и тут же обернулась к Жене. – Ты с него деньги стряси! У него сейчас с собой знаешь сколько! Отдавай деньги, Иуда!

– Вот! – ухмыльнулся Павел. – Вот с этого и надо было начинать! Деньги вам надо! Еще скажи – алименты!

– Не скажу, – сухо отрезала Женя. – Но сейчас деньги отдашь.

– Отдаст, отдаст… – быстро закивала Алиска и унеслась в прихожую.

– Вот, значит, Женечка, чем ты промышляешь? На пару с Алиской? Хороша-а-а! А я думал – цветочек нашел в поле… чистенькую, не испорченную… цивилизацией!

– И поэтому ты меня от цивилизации так оберегал, да? – криво усмехнулась Женька. – Чего ж ты сам-то не жил… в поле?

Принеслась Алиска, в руках ее торчал толстенький бумажник.

– Вот, Женя, это я у него из кармана, из куртки выудила, сам-то хрен когда отдаст… А ну стоять!! – зычно гаркнула она на дернувшегося Павла. – Не трясись, все не заберем! На вот, Женя! Все забери. А тысячу мы ему на дорогу оставим, вдруг жена спросит…

Жена! У Женьки екнуло сердце. А ведь в самом деле – почему бы и нет? Скорее всего, у этого лощеного «супруга» имеется в наличии все, даже жена.

– Слышь, ты! – взревел Павел. – Отдай бумажник!! Деньги верни!!

Но деньги уже держала Женька и протягивала ему бумажник.

– Возьми, а деньги… Считай, что ты от детей откупился. Это все же не тридцать три процента до восемнадцати лет…

– Ни фига себе! Там же пятьдесят тысяч было!!

– Врет, – заверила Алиска. – Всего сорок восемь. Две тысячи я ему оставила… А ну иди отсюда!!! Сейчас милицию вызову!! Ты знаешь, у меня не заржавеет!

Павел быстро повернулся и вышел из кухни.

– Бутылку возьми, ухажер!! – крикнула ему вслед Алиска.

Но тот только быстро понесся с лестницы.

– Да и правда что! Это нам за моральный ущерб, правда ведь, Жень?

Но Женя уже не могла видеть ни Павла, ни Алису. Она ушла в комнату и заперлась на ключ.

– Женька! Же-е-ень! – скулила под дверью верная подруга. – Ну чего ты? Ну не взяли меня на завод! Потому что у меня ребенок маленький!

– Знаешь, – распахнула перед ее носом двери Женька. – Меня тоже на завод не брали. У нас в городе и заводов-то нет! А я полы в больнице мыла, чтоб копейку заработать! Но чтобы так, как ты!.. Я… я за двух санитарок ишачила! Иногда и за трех!

– Ну и дура! Попроси, чтоб тебе орден дали! – обиделась Алиска и тихонько ушла к себе.

Утром, когда подруга еще спала, Женя вытолкала из квартиры пустую коляску, стащила ее на улицу, а потом собрала мальчишек, чмокнула в пухлую щечку спящую Кристинку и, стараясь не шуметь, выскользнула за дверь. Коляску еще никто не укатил.

– Сейчас… – усаживала она малышей. – Сейчас мы с вами поедем в гостиницу. Сразу в «Лилию», там точно места есть, потому что она новая…

Что и говорить, месяц в городе не прошел для Жени даром. Теперь она могла хоть как-то ориентироваться.

В «Лилии» места и правда нашлись. А едва устроившись, Женя заказала по телефону билеты на вечерний поезд до Рубинска.

Приехали они утром и направились сразу к бабе Нюсе. После большого города Рубинск показался крупной деревней, подающей надежды. Вот, казалось бы, и не было-то Женьки дома всего чуть больше месяца, а уже и дома не такие большие, и улочки узенькие, и даже собаки как-то некультурно заглядывают друг другу под хвосты. И все же здесь все так приятно грело душу!

Баба Нюся встретила Дунаевых пирогами.

– Ну слава богу! А то уж жду-жду… Почитай каждую неделю пироги пеку, все жду, когда приедешь, а тебя нет и нет, – после слезных объятий ворчала старушка. – Ну как мальчонки? Ходить научились? А говорить?

– Ну баб Нюся, ну когда они научатся? – вздернула брови Женька. – Несколько слов говорят, правда, но стихи еще мы не выучили.

– Да и на кой нам эти стихи… Да мои-то кровиночки! Да горемыки мои… – запричитала бабка, вытряхивая парнишек из комбинезонов. – Ты, Женюшка, пирожков-то поешь да беги хоть к девчонкам в больницу сбегай, чай ведь парнишек-то с рук не спускала… Беги, отдохни.

Женька умяла три пирога с капустой, а потом и в самом деле побежала к подругам в больницу.

– О-о-о-ой, кто к нам прише-е-е-ел!! – первой увидела ее Лидочка. – Кто к нам вернулся-я-я!.. Солодкин! Это я не вам, не скальтесь! Несите свои анализы!.. Женька! Ты к нам насовсем или так – похвастаться?

– Я насовсем, – обрадовала та. – Хочу обратно устроиться, как думаешь, возьмут?

– Ха! Не возьмут, схватят! Ты знаешь, после тебя такую свиристель взяли!.. О! Сама идет! – заметила Лидочка мощную фигуру в конце коридора и юркнула в палату.

Прямо на Женьку, чеканя шаг, двигалась Нина Осиповна.

– Дунаева? Во-о-ольно! Чего вытянулась? Я не ругаю… Вернулась? Хвалю! Не бросила своего поста! Я буду просить Романа Александровича, чтобы он тебя повысил!

– До главврача, да? – смиренно поинтересовалась Женя.

Нина Осиповна немного подумала, потом все же покачала головой.

– До главврача не получится… – совершенно искренне сожалела она. – У нас эта единица занята. А чего тебе санитаркой не нравится? Будешь старшей санитаркой! Или как там сейчас, чтоб красиво – менеджер по техническому состоянию второго этажа, во!

Женька фыркнула и успокоила:

– Нина Осиповна, вы не волнуйтесь, я пока и на санитарку согласна.

Большая женщина улыбнулась, а потом принялась по-свойски жаловаться:

– Это, Женечка, очень хорошо, а то ведь вместо тебя такой материал пришел… Патлы – во! Шары намалеваны – во! Как у филина. А ножки… Ой, Женька, а ножки у нее какие, хи-хи! Такие то-о-о-о-ненькие, кри-и-и-венькие! Но ведь чего творит, паразитка! Ты только подумай – моет полы в короткой юбке! Совсем ума лишилась, дрянь такая! И ведь наши-то больные, прям полуживые в коридор выскакивают, чтоб ей там ведро поднести или тряпку выжать! Сама видела – старичок из седьмой палаты уж на тот свет собирался, а тут – подскочил, про болячки забыл и знай только шамкает: «Где бы нам с вами осуществить мой постельный режим?» Ну не кобель, а?.. Когда выйдешь-то?