Искушение гувернантки - Барбара Картленд Страница 18

Герцог уставился на Арлетту.

— И снова, мисс Тернер, мне кажется, ваши слова довольно двусмысленны и направлены непосредственно в мой адрес, — сказал он.

— Если вы действительно так считаете, монсеньор, мне остается только извиниться, — ответила Арлетта. — Меня заботит только Дэвид и его восприятие того, чему я его учу, и того… что он слышит…

Арлетта поняла, что зашла слишком далеко. Герцог мог счесть ее слова оскорбительными, и она испугалась, что он захочет от нее избавиться.

К ее удивлению, он сказал:

— Трудно поверить, мадемуазель. Вы такая юная, а создается впечатление, что у вас за плечами огромный опыт преподавания. Как будто вы годами изучали психологию и другие науки, которые не являются частью обычного образования.

— Мне приятно это слышать, монсеньор.

Воцарилась тишина, и Арлетте показалось, что герцог ждет от нее чего-то еще.

Но, видимо, он решил положить конец аудиенции.

— После нашего разговора, мисс Тернер, я принял решение оставить Дэвида на ваше попечение. Хотя, я полагаю, что в Англии ему больше понадобится здравый смысл, нежели богатое воображение.

— Я согласна, монсеньор. Поэтому мне кажется, что Дэвиду и Паулине очень важно иметь возможность общаться со сверстниками.

— Для чего? — резко спросил герцог.

— Для ребенка неестественно общаться только со взрослыми. Такие дети кажутся старше своих лет, к тому же именно у них рождаются те самые странные фантазии, о которых вы только что говорили.

Искра промелькнула в темных глазах герцога, и он ответил, стараясь придать своим словам как можно больше внушительности:

— Французские дети счастливы жить в семье!

— Конечно, я тоже в этом уверена! Но их семьи, как правило, намного больше, чем та, в которой растут Дэвид и Паулина. Если бы у вас, монсеньор, или у господина графа были дети, то они могли бы вместе играть.

Арлетта поднялась на ноги.

— Я очень рада, монсеньор, что Дэвид так прилежно готовится к поездке в Итон. Надеюсь, что он, как и его отец, будет там счастлив.

Герцог презрительно скривил рот, и Арлетта поспешила добавить:

— Для многих мальчиков Итон, с его играми и великолепным образованием, становится надежным фундаментом их взрослой жизни.

Она сделала паузу и сказала:

— Я верю, что Дэвид не только полюбит Итон, но найдет там множество замечательных друзей, в которых он так нуждается.

Она не стала ждать, что ответит герцог. Грациозно поклонившись, она направилась к выходу.

Она уже была возле двери, когда герцог сказал:

— Передайте Дэвиду, что он может покататься со мной верхом после ленча!

— Хорошо, я передам, монсеньор.

Оказавшись за дверью, Арлетта перевела дух.

Она думала, что ей будет трудно разговаривать с герцогом, но, к ее удивлению, слова сами слетали с языка, а речь была плавной и убедительной.

У нее осталось ощущение, что она сильно удивила герцога.

Ей было о чем подумать.

— Почему у меня не хватило смелости сказать ему, чтобы он прекратил отравлять ум мальчика, настраивая его не только против Итона, но и против Англии?

Арлетта решила, что для первого раза сказано было достаточно, и у нее еще будет возможность продолжить разговор, раз герцог ее не выгнал.

Когда Арлетта переступила порог классной комнаты, Дэвид радостно вскрикнул и бросился ей навстречу.

— У вас все в порядке? Дядя Этьен вас не обидел?

— Нет. Все хорошо, — ответила Арлетта. — Давай лучше приступим к урокам. Вместо того, чтобы упражняться в грамматике, ты играл со своими солдатиками!

— Я так волновался! Я думал, что дядя Этьен отправит вас домой!

— С чего ты взял?

— Потому что вы англичанка, мадемуазель. И потому, что он застал вас за фортепиано в бальной зале прошлой ночью.

— Откуда ты знаешь?

— Я слышал, как камердинер дяди Этьена рассказывал официанту, что когда они приехали, то пошли в спальню и услышали музыку, доносившуюся из бальной залы. Дядя Этьен решил узнать, кто играет. Неужели, мадемуазель, вам не было страшно в полночь в этой части замка?!

— Во-первых, была не полночь! Вспомни, ты только что пошел спать. Во-вторых, я не боюсь привидений. Это сказки для запугивания глупцов. К тому же я не знала, что твой дядя вернулся, и думала, что меня никто не слышит.

— Если бы вы меня попросили, я бы пошел вместе с вами!

— Спасибо, Дэвид, — поблагодарила его Арлетта. — Я только хотела послушать, как звучит Штраус в этой прекрасной бальной зале.

Арлетта пыталась представить происшедшее в самом лучшем свете. Она понимала, что история уже облетела замок со скоростью лесного пожара.

Теперь об этом знали все, от старой герцогини до садовника и прачки.

— Вы очень храбрая! — восторженно сказал Дэвид. — Я уверен, что никто из прислуги не осмелился бы оказаться ночью в этой части замка.

Он немного помолчал и спросил:

— А как вам удалось зажечь люстру?

Подозрения Арлетты полностью подтвердились: ее история была известна всем и со всеми подробностями!

— Я расскажу тебе потом. Займемся уроками.

— Дядя Этьен не приказал вам прекратить занятия?

— Нет, конечно! — ответила Арлетта. — Мне кажется, Дэвид, что ты превращаешь своего дядю в чудовище только потому, что тебе не о чем больше поговорить!

— Люди болтают о нем, потому что его боятся. И еще, он убил свою жену! — воскликнул Дэвид.

— Если бы это было правдой, то он бы отправился на гильотину! — строго возразила Арлетта.

— Он столкнул ее с крепостной стены. Они были вдвоем, и их никто не видел! Они ненавидели друг друга и всю жизнь ругались!

Арлетта стукнула ладонью по столу.

— Хватит! Мне надоело выслушивать эти сплетни! А с твоей стороны, Дэвид, не только глупо, но и ужасно повторять такие вещи! Честно говоря, я не верю.

Дэвид пожал плечами.

— Хотите верьте, хотите нет, — ответил он, — но все верят. А еще, когда графиня и герцог собирались пожениться, она неожиданно умерла. Все говорят, что герцог избавился от нее, потому что он больше не хотел на ней жениться.

Арлетта вздохнула.

— Если ты будешь продолжать говорить такую чепуху, я не буду заниматься с тобой английским!

— Это нечестно! — взмолился Дэвид.

— Это ты ведешь себя нечестно! В Англии человек считается невиновным, пока суд не решит, совершил он преступление или нет! И тогда его либо оправдают, либо повесят или отправят на гильотину!