Любовная неразбериха - Джилл Гарриетт Страница 18

Алисия замерла на полдороге: она видела, что отец озабочен, и не хотела мешать. Он тоже остановился, потер лицо ладонью, запустил пятерню в волосы, потом опять схватился за подбородок… Девочка ничем не могла помочь, только всей душой посочувствовать.

— Ты готова? — очнулся Джордан от своих мыслей. — Или у меня есть несколько минут?

— Мне некуда спешить, — пожала плечами Алисия. — Если нужно, я почитаю пока.

— Тебе не надоело? — удивился Джордан. — По-моему, это уже третья книга… Ты очень быстро читаешь.

— Не третья, только вторая, — засмеялась Алисия, — но читаю я действительно очень быстро. Даже серьезную литературу. Но это всего лишь свойство психики.

— Тебе, должно быть, было легко учиться, — заметил отец.

— Легко, — кивнула девочка. — Но только там, где я видела логику. Люблю точные науки. Все можно вычислить.

— Вычислить можно не все и не всегда, — вздохнул отец. — Но это область искусства и человека. Чем я могу занять тебя, кроме книг? Неужели во всем доме больше нет ничего интересного?

— Есть, — прищурилась Алисия и замолчала.

— И что это?

— Фотографии… Мне бы очень хотелось посмотреть ваши фотографии. Начиная с самых старых. У вас есть?

— Да, Алисия, умеешь ты задавать задачи, — нахмурился Джордан. — Все фотографии я сложил в большой сундук и спрятал подальше.

— Вы не хотите их видеть, — поняла Алисия. — Тогда не нужно.

— Когда-то не хотел, — криво улыбнулся он. — Но, если тебе интересно, я достану их.

— Ну конечно, — не стала обманывать его Алисия. — Думаю, вам тоже будет интересно. Вы же не видели их много лет. Это как любимую книгу перечитывать: все знаешь, но все равно вздрагиваешь от ожидания…

Джордан засмеялся, до того точным был образ. Он с удовольствием общался с девочкой. Она была юной, но ее суждения, тон, манера говорить не имели ничего общего ни с детской непосредственностью, ни с докучливой взрослой безапелляционностью. Она спокойно говорила лишь то, что на самом деле думала, но она умела видеть в новом свете простые и знакомые вещи. Ему можно гордиться своими детьми. Хорошо бы они понравились друг другу. За Алисию он не волновался, она сумеет найти общий язык даже с крокодилом, а вот Хилари…

— Если мы начнем смотреть фотографии, — сказал Джордан, — то наша прогулка…

— Ну и что? — не смутилась Алисия. — Погулять мы сможем и в другой раз… Мне действительно интересно.

— Хорошо! — согласился Джордан. У него самого не было желания выходить из дому. — Закажем еду домой. Ты ведь не против?

— Я — за, — засмеялась Алисия. — Я умею накрывать на стол, так что обслуживание будет по высшему разряду.

— Отлично. Тогда я звоню в ресторан, а потом достаю фотографии.

Фотографий действительно было много. Когда Джордан сказал, что спрятал их в сундук, он не преувеличивал. Большой ящик, который доверху был заполнен альбомами, хранился в самом дальнем углу хозяйственной комнаты. Он делал вид, что его не существовало, как не было и прошлой жизни. Отпустив с миром Вирджинию, он похоронил надежду на новую любовь, а травить душу воспоминаниями не хотел.

Может быть, сейчас, с Алисией, он сможет спокойно вспомнить. С Хилари он никогда не говорил ни о ее матери, ни о ее детстве. Они вместе делали вид, что двадцати лет жизни как бы не существовало. Видно, не судьба продолжать прятать голову в песок…

Он крикнул Алисии, чтобы она помогла перенести ему фотографии в гостиную. Они вместе вынули альбомы и разложили их на столе. Девочка попросила, чтобы он показал, с какого начать, и, закусив нижнюю губу, стала осторожно листать страницы.

Сначала она смотрела большие альбомы с толстыми картонными листами, но которые фотографии были наклеены. Когда-то Вирджиния собрала все, что валялось в ящиках у него в холостяцкой квартире, и аккуратно разместила снимки по датам. Потом альбомы стали меньше, а фотографии вставлялись в специальные окошечки. Черно-белые превратились в цветные…

Его первый кабинет… Молоденькая Вирджиния… Пляж, где они уже втроем с маленькой Хилари. Школьный двор, Хилари шагает размашисто и не видит их… А вот ей вручают диплом, но матери рядом уже нет, только он…

Алисия молчала, только тихонько сопела, перелистывая страницы. У Джордана было ощущение, что она показывает ему его жизнь. Девочка заставила его вернуться и признать, что он не войдет в эту реку второй раз…

— Хилари очень похожа на маму, — наконец подала голос Алисия. — И они обе очень красивые.

— Да, очень, — согласился Джордан. — Но ты тоже очень красивая девочка.

— Нормальная, — скорчила рожицу Алисия. — А сколько Хилари лет?

— Двадцать семь.

— Так много? — не смогла удержаться девочка. — Она на десять лет старше меня. Вы давно остались вдвоем? — спросила она, помолчав.

— Почти семь лет, — очень спокойно ответил он.

— Мне мисс Роуз рассказала, — виновато прошептала Алисия. — Я не должна была спрашивать?

— Но ты же спросила, — не стал расстраивать ее отец. — И правильно сделала. Хотя могла бы спросить об этом и у меня.

— Я выбирала линию поведения, — объяснила девочка. — Мне нужно было понять, из кого состоит ваша семья.

— Поняла?

— Да. — Алисия подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Но я больше ни у кого ничего не буду спрашивать. Только у вас.

— Это тоже правильно, — кивнул Джордан. — Во всяком случае, я постараюсь объяснить тебе, как все есть на самом деле.

— Тогда скажите мне, почему Хилари одна? — тут же полюбопытствовала Алисия. — Ни на одной фотографии нет никого…

— Наблюдательная, — засмеялся Джордан.

— Это же видно.

— Видишь ли… — Джордан сам не мог ответить на этот вопрос. — Думаю, она еще не встретила человека, который бы ей по-настоящему понравился. А потом…

— Она боится.

Джордан в который раз с удивлением посмотрел на свою младшую дочь: она поразительно тонкий человек.

— Может быть, ты и права, — грустно ответил он. — Она чудесная девочка. Умная, талантливая. Но та история оставила след. Она боится несовершенства отношений, я думаю. Хотя ни один человек не может предугадать…

— Я думаю, что это большое несчастье бояться жить, — заметила девочка. — Если боишься, то у тебя нет никаких шансов.

— Ну, тут ты не совсем права, — засмеялся отец. — Я уверен, что ей встретится человек, который заставит ее забыть страхи. Любовь не терпит этого.

— А мою маму вы очень любили? — вдруг спросила Алисия.

Джордан потерял дар речи. Солгать он не мог и не солгать тоже не мог.

— Если вы не хотите об этом говорить, не надо, — поспешила ему на помощь Алисия. — Мне, конечно, интересно, но вы расскажете обо всем, когда захотите.