Страсти на озере Теней - Джейн Арбор Страница 18

Получив письмо Бэзила с почтовой пометкой Лондона, Кейт знала, что в нем будет лишь подтверждение окончательного разрыва между ними и что Бэзил не ждет от нее ответа.

Они успели высказать друг другу все, просидев целый час в машине после того, как Бэзил привез их с Брайди домой.

Из остатка вечера Кейт запомнилось лишь то, что она все время ждала возвращения Бэзила и Эстер с озера. Когда те наконец появились и Кейт сказала Бэзилу, что хочет домой, Эстер принялась благодарить его за гостеприимство, закончив эти излияния коротеньким «пока», прозвучавшим, как показалось Кейт, более чем небрежно. Лишь позже до нее дошло, что Бэзил заранее запланировал провести последнюю ночь не в «Лэйк-стрэнде», а в доме Дэвенпортов в Корке.

Итак, они провели этот последний час в горьких излияниях обид, беспочвенной ревности и взаимообвинений, и каждое враждебное слово все больше и больше отдаляло их друг от друга, пока оба наконец не поняли, что пути назад нет.

Но во время этого разговора, а позже еще более четко, Кейт поняла, что истинная причина крушения их любви не имеет ничего общего с именами и обвинениями, прозвучавшими в сегодняшней ссоре. Эстер, Деннис и, что еще более абсурдно, Конор Берк — эти имена послужили лишь раздражителями, а никак не причиной охлаждения чувств, начавшегося для Бэзила задолго до того, как он встретил или даже услышал о ком-либо из этих людей.

Бэзил не был влюблен в Эстер Дэвенпорт, во всяком случае пока, поэтому сам не мог поверить в те язвительные насмешки, которые отпускал в адрес Денниса и Конора Берка. Наоборот, он считал, что гниль зародилась гораздо раньше, а именно — когда Кейт уезжала из Лондона. Он все еще любил ее, когда в тот последний вечер прошептал прощальное chroi, но начиная с этого момента не имел больше ни сил, ни терпения любить Кейт, уезжавшую, как поется в старой песенке, «далеко и надолго».

Он понял это окончательно на склоне Слив-Креохан, а Кейт знала это в глубине души еще раньше, и письмо было лишь подтверждением случившегося. В нем Бэзил обращался к ней «милая Кейт» и выражал надежду, что она найдет свое счастье. Он не повторял былых упреков и не придумывал новых, но в письме чувствовалось явное облегчение, которое он испытал, выйдя из безнадежного положения. На этот раз в письме не было изощренно припрятанного «Люблю тебя». Да и не могло быть, так как выглядело бы ложью… И в самом-то письме не было необходимости, потому что их любовь умерла в тот момент, когда Бэзил не предпринял ничего, увидев Кейт в объятиях Конора. До этого ее еще можно было спасти, потом — стало поздно.

Но жизнь продолжалась, Кейт окружали люди, и каждый из них был по-своему добр к ней.

Брайди не нуждалась в объяснениях. В тот вечер ей хотелось подольше оставаться с Гаем, но она не стала спорить с Кейт, когда та заявила, что они скоро поедут домой. Напряжение, воцарившееся в машине на обратном пути, не ускользнуло от Брайди. Все следующее утро она внимательно наблюдала за Кейт, но вопросов задавать не стала, а дождалась, пока Кейт сама затронет эту тему.

Выслушав сестру, Брайди грустно кивнула:

— Я догадалась, что у вас нелады. Еще за ужином, когда он подыграл Эстер, предположившей, будто бы тебе нравится Конор, только ты сама не знаешь об этом. Это сразу вызвало у меня подозрения. Уж лучше бы он ревновал. А что, эта Эстер ему нравится? Помнится, Гай сказал…

Кейт не собиралась слушать, что сказал Гай про Бэзила и Эстер, а потому поспешила ответить, что нет или, во всяком случае, пока нет. Она сказала, что не винит Бэзила и считает обоих виноватыми в том, что не сохранили любовь. Их любовь была обречена, и теперь они убедились в этом. Они не смогли противостоять неопределенности…

— Ты хочешь сказать, что Бэзил не смог, — поправила ее Брайди.

Кейт нахмурилась.

— Может быть, — признала она, прибавив известное молодежное словечко. — По-моему, именно так это называется…

Кейт была благодарна Брайди за то, что та все понимала с полуслова и ей не нужно было подробно рассказывать о жестокой обиде, которую Кейт надеялась со временем забыть…

Деннис тоже был не в курсе. Но именно ему, привыкшему к одиночеству и ощущению утраты, Кейт могла доверить свое горе. Деннис, как никто другой, знал, что это такое, он сам прошел сквозь подобные испытания и хорошо понимал Кейт. Их взаимные утешения отвлекали Кейт от мрачных мыслей.

Самое теплое, хотя и неожиданное, сочувствие Кейт получила от отца. Ей в голову не могло прийти, что, несмотря на всю его кажущуюся отстраненность, от него не ускользнут ее чувства к Бэзилу и огорчение, явно более глубокое, чем от обычного расставания.

Отец постарался отвлечь ее от горестных мыслей, заставив высказать свое мнение и дать несколько советов по поводу его последних исследований, он даже принудил себя выказать интерес к рукописям, которые ей присылал на прочтение начальник. Кейт не могла не оценить этих усилий и считала, что они достаточно помогли ей, пока однажды вечером, когда они с отцом остались наедине, он как бы между прочим не сказал:

— Выходит, этот твой молодой человек носил шляпу, пока не жала?

Кейт кивнула:

— Да. Хотя это не совсем так…

— И из-за того, что он уехал, ты такая подавленная? Что все-таки между вами произошло?

Кейт рассказала. Отец внимательно выслушал, потом сказал:

— Теперь понятно. Ты верила, что он привязан к тебе, а он… Он не способен ждать. А ведь разлука была не такая уж долгая — всего каких-нибудь два-три месяца.

— Около того, — с грустью согласилась Кейт.

— И все же ты оплакиваешь эту потерю? Ну да, ты считаешь, тебе есть что оплакивать, и не станешь слушать, если тебя захотят переубедить. Но не кажется ли тебе, Кейт, acushla, — он ласково назвал ее по-ирландски, — что если бы ты удержала его сейчас, то потом, выйдя за него замуж, имела бы куда больше разочарований?

Слова эти были чистой правдой, и Кейт лишь молча кивнула, не в силах справиться с тяжелым комом в горле, потом внезапно опустилась рядом с ним на колени и, уткнувшись лицом в его шерстяной плед, долго и горько рыдала — эти безутешные слезы она не могла бы себе позволить в присутствии Брайди или Денниса или даже оставшись наедине с собой.