Как очаровать графиню - Карен Хокинс Страница 18

Да эта девчонка использует против него его собственное оружие!

— У меня намного больше опыта, чем у тебя…

— Да. Разумеется. — Роуз улыбнулась чуть заметно дрожащими губами. — Лорд Синклер, я уже не то дитя, каким была шесть лет назад. Я научилась сдерживать порывы.

— Думаешь, ты сможешь мне противиться? — рассмеялся Син.

— А вы думаете, что сумеете соблазнить меня? — не осталась в долгу Роуз и, увидев, как поползли вверх брови мужчины, покраснела: — Хорошо, можете искушать меня, но я уже вполне взрослая женщина, и женщина… с опытом. К несчастью для вас, я уже совсем не та слабая девочка…

Женщина с опытом. Стало быть, малютка Бальфур вовсе не невинна — если вообще когда-то была таковой! Неведомо почему, это открытие не принесло ему ожидаемого удовлетворения. Напротив, он отчего-то разозлился.

— Ты мне уступишь — вопрос лишь в том, сколь быстро, — это прозвучало неожиданно грубо.

Он завладел ее тугим черным локоном, слегка потянул за шелковистую прядь. Локон распрямился и тотчас снова свернулся спиралью, такой же упрямый, как и его обладательница. Накрутив локон на палец, Син будто бы невзначай коснулся нежной шейки — девушка ахнула так, словно он коснулся ее куда более интимно. Он выпустил локон, покрепче ухватился за лесенку и прильнул к губам Роуз обжигающим, грубым и бесстыдным поцелуем.

Господи, на вкус она — словно солнце и летняя жара! Ощутил ли он этот вкус тогда, шесть лет тому назад? Но мысль эта тотчас утонула в бешеном биении крови в ушах. Он пробовал ее на вкус, он поддразнивал ее — и девушка вдруг стала отвечать, искушая и поддразнивая его в ответ. Всё было в точности так, как и шесть лет назад: стоило ему коснуться этой девушки, как нечто неиспытанное доселе, первобытное и жаркое, пробудилось в нем, кровь закипела…

Девушка застонала, не отрываясь от его рта, чем еще сильнее воспламенила его чувства. Ничто не имело значения, кроме того, что она была здесь, рядом с ним, в его объятиях. Она подчинялась ему, он торжествовал — она раскрывалась навстречу ему, словно бутон под ярким солнцем…

А Роуз погружалась в пучину сладостного безумия — она отвечала на восхитительные поцелуи, и тело ее словно горело в огне. Что в нем такого, в этом человеке? Никто никогда не действовал на меня так…

Она льнула к мужчине, не желая останавливаться. Как может такое всепоглощающее, такое восхитительное наслаждение быть дурным и предосудительным? Прикосновения его были в точности такими, какими она их запомнила — жаркими и страстными.

Роуз потянулась к лацкану сюртука Сина, желая покрепче ухватиться, тем временем книжка выскользнула из ее пальцев. Роуз прервала поцелуй, пытаясь поймать падающую книгу на лету…

Бам-м-м!

Она с силой ударилась лбом о подбородок Сина — в тот самый миг, как книга стукнулась об пол.

Зажмурившись и сморщившись, девушка прижимала ладонь ко лбу, а перед глазами у нее плавали разноцветные круги.

— Ой-ой-ой!!!

Чуть приоткрыв веки, она увидела, что Син прижимает руку к подбородку, а между пальцев сочится кровь.

— О нет! — вырвалось у нее. — Простите меня! Я всего лишь уронила книгу и… ваш подбородок…

— Всего лишь царапина, — отрезал Син холодно.

Задетая его тоном, девушка нахмурилась:

— Я же говорила вам: лестница — не лучшее место для беседы…

— Я бы не рискнул назвать то, что мы делали, беседой, — поднял брови Син.

Роуз зарделась.

— По крайней мере, это так начиналось, — неожиданно для себя самым решительным тоном произнесла она. — Я честно пыталась уговорить вас побеседовать в креслах у камелька, однако не-е-ет, вы решительно отказались, предпочтя… О чем мы только думали? Вот, у меня есть чистый платок, позвольте мне…

Наклонившись, чтобы запустить руку в карман, Роуз нечаянно со всей силой прижала пальцы Сина к перекладине, за которую он все еще держался. Син инстинктивно разжал ладонь. Свою ошибку он осознал в ту же секунду, но было уже поздно: он упал на пол, сильно ударившись плечом. От боли он глухо застонал.

— О нет! Не двигайтесь! Я спускаюсь!

— Нет, оставайтесь на ме…

Но было поздно. Скрипя от боли зубами, он перекатился подальше от подножья лесенки, покуда девчонка не наступила еще на какую-нибудь чувствительную часть его тела.

Спрыгнув со стремянки, Роуз опустилась на колени подле поверженного. Бо́льшая часть ее волос вырвалась на свободу и упала на плечи — обрамленное буйными черными локонами, ее личико казалось еще меньше, а синие глаза — еще больше. На лбу красовался бледно-голубой синяк — след соприкосновения с его подбородком.

Син потер ноющее плечо. Что же, черт подери, такого в этой женщине, что заставило его потерять над собой контроль? А ведь он позабыл обо всём — о своих намерениях, об обстоятельствах их встречи… О себе самом. Син был в бешенстве.

Роуз сунула руку в карман, извлекла носовой платок.

— Вот, позвольте мне… — она приложила платок к подбородку Сина.

— Ох… — Син перехватил ее тонкое запястье и оттолкнул руку девушки. — Вы уже достаточно натворили, благодарю вас!

Девушка отпрянула — в ее глазах плескалась обида.

— Но я не хотела причинить вам боль!

— Знаю, — холодно откликнулся Син, чувствуя, что даже сейчас, с разбитым в кровь подбородком и ушибленным плечом, он ощущает сладостный запах ее тела — запах лаванды и розы. Позабыв о боли, он думал о соблазнительной впадинке у основания смуглой шейки и о прочих соблазнительных впадинках и выпуклостях, так и манящих их исследовать. Невзирая на синяки, ему хотелось целовать ее снова и снова, покрывать поцелуями — так, чтобы она возжелала большего. Он, который мог получить любую женщину, какую бы ни захотел, болезненно желал эту невзрачную, нескладную девушку… Смешно!

Син насупился — он вдруг понял, что питало его злость все эти годы! Вовсе не то, что девушка стала причиной его публичного бесчестья — о нет, другое: то, что даже после всех перенесенных унижений он не переставал желать ее!

Недели, месяцы и годы напролет он не думал ни о ком, кроме нее, но она бесследно исчезла, а тетушка ее хранила в строжайшей тайне место ее обитания, расплывчато отвечая, что Роуз живет где-то в шотландской деревушке… И он остался наедине со своей тоской, не в силах позабыть, каковы на вкус ее губы, как трепетало в его объятиях стройное тело, как пахли волосы, как звучал смех… жизнь его превратилась в сущий ад. Эта девушка стала его наваждением. Он надеялся, что, если встретит ее вновь, волшебство разрушится, чары спадут с него и жизнь вновь наладится.

Однако теперь, когда она снова рядом, Син понял, что ошибался: он желает ее точно так же мучительно, как и тогда, в первую их встречу. Он ощутил это, как только увидел ее, и эта мука будет продолжаться до тех самых пор, пока… пока что? Пока он не овладеет ею? Пока сполна не утолит свою жажду?