Ты - моя тайна - Кэтрин Стоун Страница 18

Сайгон, октябрь 1964 года

В этот самый день, шесть лет назад, было невыносимо жарко и душно, слишком жарко для того, чтобы двигаться, но при ходьбе возникало хотя бы ощущение легкого ветерка. Влажность, как во время дождя; дождь стал бы истинным благословением, но об этом можно было только мечтать.

То был день, немилосердно измотавший всех, злой и тревожный, просто наказание за то, что они ненавидели и убивали друг друга. Джейк и еще два солдата несли патрульную службу на улицах Сайгона. Они медленно вышагивали в своих пропотевших темно-зеленых рубашках с автоматами в руках. Улицы были людными, но, как ни странно, тихими. За исключением этой необычной тишины, все было как всегда: нищие, голодные дети, пестрые базарчики — разноцветный ковер, одной из самых заметных нитей в котором казалась темно-зеленая форма американской армии.

В этот день дети не плакали, нищие безмолвно протягивали руки за подаянием, а продавцы не торговались. Просто было слишком жарко, чтобы разговаривать.

Джейк с товарищами пересекали грязную улицу, потом через базар выходили на соседнюю; на своем пути время от времени они встречались с другими вооруженными патрулями, постоянно и неизменно напоминающими о военном присутствии.

Шел второй час их восьмичасового дежурства, когда произошел так называемый инцидент. Невероятно, однако они не сразу заметили этого человека — видимо, жара и тишина притупили обычно обостренное восприятие окружающего. Джейку просто повезло, что он его увидел, когда тот только начал действовать.

Черный лимузин дипломатического корпуса затормозил у тротуара прямо перед ними. Джейк и его напарники невольно остановились и уставились на автомобиль, ожидая, что из него выйдет генерал, дипломат либо высокопоставленный чиновник.

Но из машины неторопливо и грациозно появилась очаровательная молодая женщина. Ее черные как смоль волосы были подняты вверх и стянуты на макушке в тугой блестящий узел; на ней было сиреневое полотняное платье и белый, тоже полотняный жакет; на руках — короткие белые перчатки, на шее — нитка жемчуга. Женщина держала в руках плетеную корзину, полную хлеба и фруктов.

Они уставились на нее как на невероятное, прелестное, но нереальное явление в аду и ужасе мира, который их окружал. Женщина оглянулась на солдат, и ее фиалковые глаза сверкнули на прекрасном безмятежном лице. Она беззаботно намеревалась сделать то, ради чего вышла из машины, — отдать корзинку с едой нищенке, скорчившейся в пыли с двумя маленькими, тощими, безмолвными ребятишками.

Джейк так и не понял, что именно — слабый шум, почти неуловимое движение или просто интуиция — вынудило его оторвать взгляд от красавицы и обратить внимание на тень в проеме открытой двери. В то же мгновение тень обрела реальные и грозные очертания — на женщину было направлено дуло автомата.

— Ложись! — взревел он, и женщина замерла, удивленная, но не испуганная.

Джейк сгреб ее и уложил на тротуар рядом с собой.

— Что… — начала она, но ее прервал оглушительный треск автоматной очереди.

В глазах у женщины вспыхнул ужас, она вцепилась Джейку в руку.

— Немедленно в машину и лечь на пол!

Джейк повернул голову к автомобилю и увидел, что дорогу преграждает тело убитого водителя, лежащее в луже крови. Женщина задохнулась и не двинулась с места.

— Идемте, мэм. Ну!

Он крепко взял ее за руку и заставил переступить через труп; ее белые полотняные туфельки намокли и покраснели от крови. Джейк втолкнул ее на заднее сиденье лимузина, велел лечь на пол и захлопнул тяжелую дверцу.

Перестрелка, начатая очередью из автомата нападавшего и ответной стрельбой товарищей Джейка, смолкла. Джейк видел изрешеченное автоматными очередями тело убийцы, но надеялся, что женщина этого не заметила. Содержимое ее корзинки вывалилось на землю, несколько нищих спешили подобрать драгоценную еду. Женщина с двумя ребятишками исчезла. Улицу заполнили солдатские патрули и любопытные горожане.

Но инцидент был исчерпан. Остались лишь его кровавые отметины, за которыми последуют полицейские протоколы, объяснения и догадки. И еще — прекрасная женщина в белых перчатках, с жемчугом на шее и в туфельках, пропитавшихся кровью, которая лежит на полу в машине. В лимузине без шофера.

— Лучше увезти ее отсюда, — вслух произнес Джейк и сел за руль. — Пока лежите, мэм. С вами все в порядке?

— Да, благодарю вас. — Даже сейчас, когда она была явно напугана, ее голос оставался звучным, поставленным и красивым. — Я очень, очень вам благодарна.

Джейк выехал на соседнюю улицу. Она была пустынна: ее обитатели сбежались к месту происшествия. Джейк позволил женщине сесть и посмотрел на нее в зеркальце заднего вида. Красивая, испуганная — и опечаленная.

— Шофер?

— Он мертв, мэм. — Почему она спрашивает? Или она переступила через его тело не глядя? — Отвезти вас на базу?

— Как вам будет удобно. Меня туда пригласили на чай. Осталось много еды, вот я и взяла с собой корзинку. Шофер повез меня домой. Я и не думала…

Что верно, то верно, сказал себе Джейк. Произошел несчастный случай, непредвиденное убийство.

— А где вы живете?

Она точно описала ему дорогу до роскошного квартала на окраине города. Джейк понятия не имел, что такие дома и такое богатство существуют где бы то ни было — и уж разумеется, не в Сайгоне. Она жила, как и многие офицерские семьи, в домах, выстроенных французами перед войной. А ее жилище представляло собой особняк, окруженный стеной из белого кирпича, обведенной поверху металлическим забором с заостренными концами. Охранник в военной форме стоял у железных ворот.

Палец охранника лег на спусковой крючок автомата, когда он увидел, что вместо шофера из машины выходит Джейк. Он потребовал предъявить документы и объяснить, в чем дело. Утихомирился только после того, как с базы ему сообщили по телефону, что Джейк не причинит никакого вреда жене генерала.

— Жене генерала? — спросил Джейк.

— Вот именно. Вы даже не знали, кто она?

— Нет. Я просто считал необходимым увезти ее оттуда.

Она сняла окровавленные туфли, прежде чем войти в дом. Джейк остановился у входа и ждал. Чего он ждал? Чтобы его снова поблагодарили? Отпустили? Или пригласили войти?