Улыбка святого Валентина - Лейни Дайан Рич Страница 18

Йен открыл дверь и кивком пригласил меня войти. Сердце мое затрепетало, охваченное смутными предчувствиями чего-то необычного. Бывать в сенных сараях мне уже давно не доводилось, в последний раз я была именно в этом сарае вместе с Бриджем Уилкинсом и Моррисом, когда училась в средней школе. Тогда с Бриджем мы помогали Морису ремонтировать это обветшавшее строение. Моя роль заключалась в том, чтобы подавать Бриджу инструменты и следить, чтобы Моррис не слишком переутомлялся – он уже тогда был очень слаб.

Войдя в сарай, я замерла, пораженная произошедшими в нем изменениями. Прелая солома и всяческий хлам, хранившийся там многие годы, были убраны. Цементный пол чисто вымыт, рядом с механической пилой аккуратно сложены свежераспиленные доски. Поодаль стояли козлы, возле дальней стены, темной и ненадежной, высились новые подпорки.

Прочитав изумление на моем лице, Йен пояснил:

– Мой дядя был плотником. Он кое-чему меня научил. Вот я и решил помочь Бриджу Уилкинсу. Но одному мне здесь со всем не справиться. Мне потребуется помощь.

С этими словами он ухмыльнулся, взял с поленницы пояс с инструментами и молча надел его на меня.

– Мой отец любил повторять, что ничто так не просветляет сознание, как физический труд.

– Он, очевидно, был мудрым человеком, – сказала я.

– Да, – подтвердил Йен.

У меня перехватило дыхание, а сердце заколотилось так, что никаких сомнений в том, что я втрескалась в этого человека, не оставалось. Только этого мне не хватало!

– Ну, с чего начнем? – бодрым голосом спросила я у Йена, положив руки на пояс.

Мы прервали работу только в полдень. Угрызений совести в связи с отлыниванием от помощи моим «барышням» в магазине я не испытывала и поэтому с удовольствием осталась с Йеном. С каждым новым гвоздем, который я вколачивала в стену сарая, настроение у меня заметно улучшалось. Поставив еще несколько подпорок у восточной стены, мы, грязные и мокрые от пота, вернулись в дом, чтобы умыться и переодеться.

Йен вручил мне чистый тренировочный костюм и майку и отправил в душевую, находившуюся на втором этаже напротив спальни, а сам отправился на кухню готовить еду. Приятно удивленная непривычной заботой обо мне мужчины, я поднялась на второй этаж и, миновав коридор, стены которого были сплошь заклеены выцветшими семейными фотографиями с хорошо знакомыми мне лицами давно умерших людей, стала с наслаждением мыться.

Спустя четверть часа, чувствуя себя значительно увереннее и бодрее, я сбежала по ступенькам, бросила узелок с грязным бельем у входной двери, стянула влажные волосы на затылке в хвостик и зашла на кухню, где очень вкусно пахло.

Йен что-то мыл в раковине. Прочитав на его переднике надпись «Не сори на бабушкиной кухне!», я рассмеялась: мне представилось, как Труди стоит в этом же переднике, окруженная своими внуками, пришедшими поздравить ее со столетним юбилеем, и принимает от них подарки.

На столе уже стояли две тарелки с сосисками, вареными яйцами и гренками, рядом с ними – два высоких бокала с апельсиновым соком. Я села и положила салфетку на колени.

– У меня уже текут слюнки, – сказала я, вонзая вилку в сосиску. – Просто умираю от голода.

– Ешьте на здоровье, – сказал Йен, снимая фартук. – Я быстренько приму душ и вернусь.

Уплетая за обе щеки, я молча кивнула и проводила его взглядом. Заморив червячка и выпив соку, я откинулась на стуле и оглядела кухню. Овощи и фрукты на выцветших обоях выглядели так, словно сошли с газетных картинок девятнадцатого века. На полочках, подвешенных к стенке, красовались разрисованные тарелочки, забавные фарфоровые статуэтки и деревянные фигурки собачек и кошечек. Наверняка Труди помнила, кто и по какому случаю подарил ей ту или иную безделицу.

Дверь распахнулась, и в кухню вошел Йен. С влажными после душа волосами и веселой улыбкой, он был просто неотразим. Я улыбнулась, насадила сосиску на вилку и отправила ее в рот. Йен последовал моему примеру. Похоже, мы стали понимать друг друга без слов.

– Порция!

Я открыла глаза. Солнце еще не село. На часах было 4:38. Йен привез меня домой около часа дня. И едва я добрела до кровати, как тотчас же уснула. Подняв голову, я посмотрела направо, откуда прозвучал голос.

Возле моей кровати стояла Бев, с руками, скрещенными на груди, и лицом, преисполненным светлой печали. Насторожившись, я стала лихорадочно пытаться проснуться окончательно и вспомнить нечто очень важное, о чем мне следовало срочно у нее спросить.

Но туман в моей голове не спешил рассеяться, и колесики в ней вертелись чересчур медленно.

– Привет, – просипела я, облокотившись на матрац, и потерла костяшками пальцев глаза, надеясь ускорить этим работу своих серых клеточек.

– Мэгс еще не вернулась из «Пейдж», – сказала Бев. – Где тебя черти носили все утро? Я специально пришла домой пораньше, чтобы предупредить тебя, что Мэгс на тебя сердита.

– Неужели? Это почему же?

Я вдруг вспомнила о Джеке и, страшно разозлившись, села на кровати, чтобы Бев не могла глядеть на меня сверху вниз с укором, словно я в чем-то провинилась.

Бабуля поджала губы, прищурилась и скрипучим голосом промолвила:

– Как ты посмела сбежать спозаранку из дома, даже не предупредив нас! Бедняжка Мэгс вся извелась! Мы все изрядно поволновались. Разве воспитанные девушки так поступают?

– Если бы Мэгс соизволила нормально поговорить со мной вчера вечером, ничего бы не было, – сказала я, вставая с постели, чтобы хоть немного отдалиться от Бев, способной парализовать меня одним своим присутствием, не говоря уже о взгляде, особенно когда она злилась, как сейчас. Мне удалось отойти от нее на шаг, но я чувствовала, что спина у меня вот-вот задымится.

– Тебе пора повзрослеть! – продолжала выговаривать мне она. – А не выкидывать номера, подобно избалованной девчонке.

– Ей следовало меня предупредить! – огрызнулась я.

– О чем предупредить? – Бев стояла, уперев руки в бока.

– О том, что она разыскала Джека. И что он собирается сюда приехать! – вскричала я.

Бев укоризненно покачала головой:

– Это с какой же стати она должна тебя предупреждать?

– Ты шутишь? – Я вытаращила на нее глаза. – Он же мой отец!

– А тебе не приходило в голову, деточка, что его приезд вовсе не связан с твоим посещением Трули?

– Это как так? – Я растерянно всплеснула руками. – Но в таком случае зачем Мэгс нужно было заманивать меня сюда? Для чего она наплела мне небылицы о своей больной спине? Ради того, чтобы я переспала с англичанином? Я требую немедленных объяснений, Бев!

– Успокойся, Порция, и послушай, что я тебе скажу, – понизив голос, серьезно проговорила она. – Мама любит тебя. Она всегда тебя любила и старалась вырастить тебя здоровой, умной и счастливой. Атеперь ей пора позаботиться о себе. Поэтому перестань капризничать и начни к ней относиться, как и подобает взрослой разумной женщине.