Ты свободен, милый! - Джейн Фэллон Страница 18

Он прибыл ровно в два и замешкался на пороге, не зная, отпереть ли дверь своим ключом или все-таки позвонить. Софи видела его сквозь венецианское стекло кухонного окна: он стоял, чуть сутулясь, сунув руки в карманы — как всегда, когда ему бывало не по себе. Вид у него был усталый. Софи крикнула Сюзанне, чтобы та впустила Мэтью в дом, и тут же вышла из дома. Ей не хотелось даже здороваться с ним.

Хелен казалось, что на пару часов вернулась ее прежняя жизнь. Она лежала на диване и читала книжку, наслаждаясь тишиной. Она знала, что должна расчистить место для вещей Мэтью, но ей не хотелось двигаться. Она безразлично подумала, как он там, затем отбросила эту мысль так же быстро, как она пришла.

Примерно в пять часов она услышала снаружи шуршание шин — подъехала его машина. Она с трудом заставила себя дойти до входной двери и замерла, заслышав голос Мэтью. С кем он, интересно, разговаривает? Она отодвинула занавеску и задернула ее снова, когда увидела, что Мэтью болтает с двумя маленькими девочками, еще не вошедшими в подростковый возраст. Каждая из них держала под мышкой коробку. Только этого не хватало! Притащил сюда Клодию и вторую… как там ее зовут? Хелен бросилась к зеркалу и принялась судорожно причесываться, одновременно пытаясь стереть вчерашнюю размазавшуюся тушь.

Как он мог так поступить? Даже не предупредил! Разве он не понимает, что маленькие девочки ценят внешность больше всего на свете? Она заранее продумала, как оденется на их первую встречу — модные джинсы с логотипом FCUK, высокие коричневые ботинки от Альдо, голубой свитерок с капюшоном от Пола Франка — она понимала, что уже вышла из возраста, когда носят такую одежду, но надеялась, что дочери Мэтью оценят ее «клевый прикид» и модные дизайнерские бренды. Она решила вести себя с ними, как старшая сестра. Признаться честно, для старшей сестры она несколько старовата — совсем как в старом фильме «Что случилось с Бэби Джейн?» с Джоан Кроуфорд и Бэтт Дэвис. А, плевать! Сейчас же из чистого у нее имелась только вполне соответствующая ей по возрасту светло-серая толстовка, которую она надевала на работу, но и она сойдет. Она торопливо переодевалась в чистую майку, когда услышала, как в замке поворачивается ключ. Напустив на себя вид, который, как она полагала, выражает изощренное безразличие, она умудрилась встретить девочек с вполне невозмутимым видом, как будто, так и надо.

Мэтью был в отличном настроении.

— Смотри, кого я к тебе привез, — сказал он.

— Какой замечательный сюрприз. — Хелен почти убедительно изобразила радость.

— Они умирали от любопытства, хотели тебя увидеть лично, разве не так, девочки?

Судя по выражению лица его дочерей, любой идиот мог бы сказать, что это ложь.

— Это Сюзанна. — Он указал на ту, что повыше, несколько менее угрюмую, чем вторая. — А это Клодия.

Клодия оглядела Хелен с головы до ног, словно измеряла соперницу.

Хелен улыбнулась, как ей казалось, молодо и задорно.

— Очень рада познакомиться с вами. Ваш папа все время рассказывает о вас, так что мне кажется, будто я вас уже давно знаю. Надеюсь, мы с вами типа подружимся.

Девочки посмотрели на нее без выражения.

— Вы в курсе, что надели толстовку наизнанку? — спросила Клодия и тут же повернулась к отцу: — Пожалуйста, отвези нас домой!

— Нет, Клодия. Будь умницей, поздоровайся, как следует с Хелен.

Сюзанна пробормотала почти неслышное «здрасте», а Клодия уставилась на Хелен пустым взглядом.

— Им понадобится немного времени, чтобы привыкнуть к тебе, — извиняющимся тоном произнес Мэтью. — Идите в гостиную, девочки, и пообщайтесь с Хелен, а я налью вам попить.

Последнее, что услышала Хелен, были слова одной из девочек — скорее всего, Клодии:

— Какой бардак!

Когда Софи вернулась домой с Сюзанной из родильного отделения, Мэтью сказал, что видит в этом свой второй шанс доказать, что он — хороший отец. Его отношения с сыном, которому на тот момент уже исполнилось двадцать шесть, всегда были довольно натянутыми — Мэтью с трудом привыкал к своему отцовству и всегда немного побаивался осуждающего взгляда своего старшего ребенка. Впрочем, после того как Мэтью бросил мать Лео, отношения с сыном отошли на второй план. Странно, но Лео всегда хорошо относился к Софи, в которой видел — пусть подсознательно, не отдавая себе в том отчета — еще одну потенциальную жертву отцовского эгоизма. Он возложил вину за разрыв на Мэтью и, хотя отец с сыном никогда не обсуждали подробности развода Мэтью с матерью Лео, между ними словно выросла стеклянная стена, не дающая сблизиться. Так что Мэтью общался со своим единственным сыном с помощью второй жены — ситуация, в общем, вполне нормальная. Через какое-то время общение почти прекратилось, что тоже вполне объяснимо.

Сюзанна, таким образом, знала Мэтью только как преданного, нежного, слепо любящего ее отца. Вынужденная исполнять роль «умницы» после появления на свет более хорошенькой сестры Клодии, она старалась оправдывать свою репутацию, но похвалы и подарки, которыми осыпал ее Мэтью в награду за успешно сданные экзамены, льстили ее самолюбию. Из-за отца она делала вид, что ей не стоит никаких усилий хорошо учиться. С виду она была спокойным, легким ребенком, но внутри ее бушевали страсти.

Клодия, в свою очередь, злилась от навязанной ей роли «красотки», потому что она полагала, и не без оснований, что реальность состоит в том, что она также и самая умная из них двоих. Она знала все о тайной зубрежке Сюзанны, но никогда об этом не рассказывала, и чем больше трудилась Сюзанна, тем более Клодия утверждалась во мнении, что ей не следует так убиваться в школе. Вела она себя из рук вон плохо — педагоги со свойственным им оптимизмом называли ее закидоны «переходным возрастом». Но Клодия просто выражала так свое отношение к царящей в классе скуке. Дело в том, что по умственному уровню она обогнала большинство одноклассников года на два, что без труда определил бы даже начинающий психолог. Впрочем, в нужный момент психолога рядом не оказывалось.

В общем, посторонним казалось, что у обаятельного папаши Мэтью на редкость противные дочки.

Пока Мэтью доставал чай и диетическую колу, Хелен решила заговорить с Сюзанной — та держалась менее враждебно.

— Понимаю, как вы переживаете. Мне очень жаль.

Клодия исторгла из себя нечто среднее между вздохом и хмыканьем и одновременно закатила глаза. Интересно, что она о себе воображает? Сюзанна не сводила с нее взгляда. Она ломала пальцы, наматывая на них свои рыжеватые, чуть вьющиеся волосы, и Хелен видела, что она делает над собой усилие, чтобы не расплакаться.

— Я хочу, чтобы он вернулся домой.

— Я знаю. Может быть, он так и поступит, — Хелен рассмеялась, как ей казалось, в подкупающей скромной манере, — когда я ему надоем. — О, отлично, подумала она, теперь я шучу, как дура. Не только это, дурацкие шутки об их отце были достойны престарелого дамского угодника. — Я хочу сказать, когда он поймет, как сильно по вас всем скучает.