Герой ее романа - Инга Берристер Страница 18

Отношения с родней у Дженнифер и ее отца были, скажем так, довольно своеобразными. Отца родственники считали личностью загадочной. Хотя он и пользовался их симпатиями, в его обществе люди чувствовали себя как-то скованно и неуютно. Дженнифер постоянно замечала это, чувствуя, что подобное отношение родня переносит и на нее.

— У моего брата больше общего с его живностью, чем со мной, — грустно заметил отец, повздорив как-то раз с родственниками.

На ферме конечно же будет царить праздничное веселье — смех, шутки, но она понимала, что не сможет беззаботно отдаться всем этим рождественским забавам, зная, что они тяготят отца.

Самая привлекательная сторона Рождества для нее всегда заключалась в тех, теперь далеких, счастливых и полных умиротворенности часах, которые они с отцом проводили одни, без посторонних: раннее пробуждение, совместное посещение церкви, привычный домашний праздничный завтрак после возвращения с церковной службы, детская радость от рождественских подарков.

По прошествии многих лет, уже став взрослой, Дженнифер обнаружила, что Рождество воспринимается совсем не так, как в детстве. Однако продолжала любить этот светлый, добрый, исполненный надежд праздник.

Ее отец был заядлым пловцом. В юности он выступал на соревнованиях за честь округа. Девушка ужасно обрадовалась, когда ей совершенно случайно удалось обнаружить в Бриджтоне книгу одного из кумиров отцовского детства, человека, некогда переплывшего Ла-Манш. Этот подарок наверняка обрадует отца, подумала она тогда. Кроме всего прочего, он питал почти детскую слабость к рахат-лукуму, и Дженнифер всегда покупала ему коробку сластей. А еще она долго копила деньги на приобретение антикварной табакерки, — наверняка эта милая безделица станет украшением его коллекции.

А вот ей в подарок — Дженнифер точно это знала — отец наверняка преподнесет пачечку акций, которыми она вольна будет распоряжаться по своему усмотрению: либо оставить, либо продать. Обычно это бывали акции малоизвестных компаний, каких-нибудь там «Транспэсифик лайнз» или «Саут Америкэн фрут». В прошлом году прозорливая мисс Уинслоу приняла правильное решение, оставив ценные бумаги себе. Вскоре они поднялись в цене, и в следующем году она собиралась найти им достойное применение.

Дженнифер очень скучала по Мэттью и надеялась, что и он тоскует по ней. Последнее время они встречались ежедневно. Девушка уже не сомневалась, что любит его и эта любовь взаимна. Чего она не ожидала или к чему не была готова — это то, что разлука с любимым, тоска по нему вызовут у нее почти физическую боль.

Отец догадывался, что с дочерью творится нечто неладное, и она даже распознавала в его голосе раздраженные нотки.

— Что с тобой? — как-то требовательно поинтересовался он. — Смею надеяться, ты не натворила никакой глупости и не завела, вместо того чтобы учиться, роман с одним из университетских парней?

Дженнифер хотела было возразить — разве можно назвать Мэттью «одним из университетских парней»! Однако что-то удержало ее от подобного скоропалительного высказывания, что-то интуитивно подсказало ей, что отец еще не готов допустить в сердце дочери постороннего мужчину. За последние несколько недель она узнала много нового об уязвимости мужского эго. В конце концов, тот же Мэттью время от времени демонстрировал внезапные вспышки ревности по отношению к ее отцу. Это одновременно и трогало, и забавляло Дженнифер. Она испытывала странную покровительственную нежность к ним обоим, хотя и не переставала страдать.

— Он — мой отец, а ты… ты — мой возлюбленный, — шептала она Мэттью, блаженствуя в его объятиях.

Они встречалась у него дома, в запущенной и неопрятной квартирке, заваленной бумагами и его личными вещами. Дженнифер казалось, что здесь даже пахло как-то иначе, совсем не так, как в ее девичьем жилище. Хотя они все еще не занимались любовью в полном смысле этого слова, для Мэттью уже практически не оставалось такого местечка на ее теле, которое было бы ему незнакомо. То же самое могла сказать и Дженнифер. Ее немного шокировало, когда она обнаружила, как легко и в то же время сильно ему удавалось удовлетворить ее, не прибегая непосредственно к физической близости, однако это вовсе не означало, что Дженнифер была против этого.

С любовью и нежностью заглядывая в глаза Мэттью, она играла завитками его длинных, густых волос. Ей нравилось, что они ниспадают ей на плечи, касаются ее кожи, когда он целует и ласкает ее. Его волосы казались ей одновременно и нежно-шелковистыми и мужественно жесткими, под стать его характеру, в котором гармонично сочетались эти, в общем-то, несовместимые черты, нежность и сила. Дженнифер нравилось зарываться лицом в его волосы, вдыхать их аромат, запах его кожи, его запах…

Мэттью очень шла его прическа, вернее, отсутствие таковой. Длинные волосы делали его непохожим на других, таким романтичным и одновременно мужественным. Этакий воин-рыцарь из далекого прошлого.

Молодые люди подолгу обсуждали друг с другом предстоящие рождественские праздники. А затем, за три дня до Рождества, договорились о том, что сразу после Рождества вернутся в Бриджтон. Мэттью не выдержал первым.

— Я больше не могу, — шутливо жалобно простонал он в трубку. — Хочу тебя видеть.

— Но еще рано. Мы же договорились, что встретимся в следующий понедельник. И вообще, ты сейчас далеко…

— И вовсе нет. Совсем недалеко. Я… вернулся.

— Ты в Бриджтоне? — удивилась Дженнифер. — Но…

— Если хочешь, можешь прийти ко мне, Дженнифер, — вкрадчиво произнес он. — Или, если ты не против, я сам приду к тебе. Мне все равно, но я чувствую, что просто не высижу целый вечер один, без тебя.

В конечном итоге он пришел к ней.

Что же будет, если об этом узнает отец? Что он подумает?

Дженнифер с трудом удалось убедить отца, что ей надо вернуться в университет за три дня до окончания каникул. Отец держался с ней довольно холодно и отчужденно. Она прекрасно понимала причину этой отчужденности, хотя и делала вид, будто недоумевает и даже слегка обижена. Никто из них ни единым словом не обмолвился о Мэттью. Дженнифер страстно надеялась, что его имя не прозвучит и в будущем. Девушка еще не была готова рассказать кому-либо об их отношениях с Мэттью, даже такому близкому человеку, как отец.

Уехав от него в Бриджтон, Дженни впервые в жизни испытала облегчение, более того, радость при мысли о том, что отец сейчас далеко. Она всей душой любила его, но теперь в ее судьбу вошел еще один мужчина, не менее ей дорогой. Настала пора шагнуть из мира девичества в мир зрелой женственности, уйти из-под отцовской опеки, сколь надежной и приятной бы та ни была, под покровительство влюбленного в нее другого мужчины.

Дженнифер позвонила Мэттью, чтобы сказать, что выезжает. Когда она приехала в Бриджтон, тот уже поджидал ее на улице, у дверей.

— Не надо было вылезать из машины, — произнес Мэттью, когда Дженнифер, подгоняемая дождем и ветром, устремилась к двери по каменным ступенькам крыльца.