Холодная страсть - Маргарет Роум Страница 18

Вернувшись в свою комнату, Джорджина отпраздновала свой успех тем, что бросилась в горьких рыданиях на кровать. Она не понимала, почему чувствовала себя такой пристыженной своими действиями; она не заслуживала того, чтобы быть униженной. Однако она не могла забыть его потрясенного лица, недоверие и презрение, которые она увидела в его глазах, будут всегда терзать ее. Она получила мало утешения от того, что он ни извинился за сговор, в котором она его обвинила, ни стал отрицать его; в основном его гнев, казалось, возник из-за тех критических замечаний, которые она отпустила по адресу его земляков вообще, и знание того, что ей известны его собственные хитрые планы, на первый взгляд, задело его в самой ничтожной степени.

Когда она наконец разделась и улеглась в кровать, перед ней была ночь мучительных мыслей, мыслей, которые не давали ей уснуть до тех пор, пока она не услышала щебет первых птиц, приветствовавших рассвет песней, чего она не могла одобрить, промучившись всю ночь; она предвидела, что будет страдать в сто крат больше, когда снова встретится лицом к лицу с Лайэном Ардьюлином.

С утомленными глазами, с кровью, пульсирующей в висках, она укладывала свои вещи перед тем, как спуститься к столу. Завтракала она в одиночестве. Майкл, как сообщила ей Кэт после того, как отметила изнуренность ее лица, отбыл с первыми утренними лучами, захватив свои рыболовные снасти и переодевшись, а Сам, который тоже позавтракал рано, просил сообщить ей, чтобы она была готова примерно к девяти часам, когда ее будет ждать автомобиль.

Кэт, по-видимому, считала, что на этот день запланирован пикник, и Джорджина решила, что если она не будет упоминать о своем отъезде, то это причинит им обеим меньше боли. Она уже раньше почувствовала большую нежность к старушке, которая, как она была уверена, отвечала ей взаимностью, однако склонность Кэт к эмоциональным сценам могла привести к мучительному испытанию даже в случае неотложной причины отъезда, и она не смогла вынести мысли о кульминационной развязке, которая могла бы наступить, если бы Кэт было известно, что эта их встреча может оказаться последней. Джорджина отчаянно пыталась прикрыть непринужденной болтовней отсутствие у нее аппетита до тех пор, пока, уже перед девятью часами, она не поднялась из-за стола и не расцеловала Кэт в обе щеки, таким образом простившись с ней от всей души.

Кэт вспыхнула от удовольствия и ответила ей поцелуем, как раз когда, почти в одно дыхание, журила ее:

— Теперь прослежу, чтобы ты не забыла взять с собой пальто, когда будешь выходить, дорогая, сейчас исключительно хорошая погода, в эти последние пять дней, однако она не продлится слишком долго, я думаю и лучше обезопаситься, чем беспокоиться.

— Да я не забуду, Кэт, — улыбнулась Джорджина, — так хорошо, что ты заботишься обо мне. Такое приятное изменение… — Ее голос прервался, заглушенный наплывом безысходной скорби.

— Не болтай глупостей, — рассмеялась Кэт, довольная. — Ты никогда в жизни не будешь способна с полным правом еще раз повторить эти слова. Или же я не знаю Самого так хорошо, как, я думаю, я его знаю. А вот и он! Наверняка, он славно посмеется, когда я расскажу ему, что ты только что сказала.

— Нет, пожалуйста! — Джорджина открыла рот от изумления, когда увидела встревоженными глазами высокую фигуру Лайэна, неожиданно появившегося в дверном проеме, но Кэт осталась глуха к ее мольбе.

— Ты позорно пренебрегаешь своей будущей женой, — ворчала она на него с фамильярностью человека, выхаживавшего его от всех детских болезней. — Она после случившегося так унывает, когда не видит тебя, что чуть не болеет, она мне сказала: «Обо мне никто не заботится!». Слыхал ли ты что-либо подобное? — подмигнула она ему. — Я оставляю вас, чтобы ты переубедил ее на этот счет.

Она торопливо вышла, оставив подавленную Джорджину. Лицо Лайэна было непроницаемо. Не обратив никакого внимания на ее горящие щеки, он неторопливо вошел в комнату и решительно сказал:

— Если вы готовы, то пойдемте. Машина ждет внизу.

Все еще возбужденная, она попыталась обойти его.

— Мне надо взять свой чемодан, он у меня в комнате.

Он протянул руку, задерживая ее.

— Нет необходимости, я захвачу его. У вас есть пальто?

— На кровати, — пробормотала она, с болью ощущая холодность, исходящую от него, — и перчатки, и сумка.

Он побежал по лестнице вверх, перескакивая через три ступеньки, и почти сразу же вернулся с ее вещами. Менее чем через пять минут она уже сидела на заднем сиденье на удивление дорогого автомобиля, следя за исчезающей вдали Орлиной горой затуманенными слезами глазами.