Причуда принцессы - Кэтрин Спэнсер Страница 18

Натали возмутилась. Никто не смеет незаслуженно оскорблять ее.

– Ты же знаешь, где я была, бабушка. Давай перестанем играть в игры. Я ужинала с Деметрио Бертолуччи.

– До сих пор? Господи, сколько же блюд он подавал?

Девушку прямо подмывало сказать, что главное, самое восхитительное блюдо подавали в спальне, но она невозмутимо, со снисходительным безразличием актрисы, удостоенной Оскара, пожала плечами.

– Столько же, сколько и у Марианны Соррентино, полагаю… Так как ты тоже только что прибыла домой. И прежде чем начнешь причитать о моих с ним отношениях, скажу – он согласен с тобой. Все останется как есть… и я сомневаюсь, что он попросит меня вернуться.

– Тогда я нема как рыба – мрачно пошутила Барбара.

Деметрио мерил шагами комнату почти всю ночь, проклиная себя за слабость и мягкотелость и досадуя на Натали за ее за настойчивость и слепую веру в то, что он достоин ее любви.

Ему тридцать четыре, он изгой в стране своих предков, он очерствел душой, огрубел. Чтобы не сойти с ума от боли, ему нужно прятаться за стальную броню высокомерия.

Вот я и спрятался.

После смерти Овидия Деметрио начал новую жизнь – успешную и достойную, окружил себя друзьями, чье доверие завоевал уважением и преданностью. Но здесь он так и остался для всех выродком. И его положение – непреодолимая пропасть между ним и Натали. Поэтому он и прогнал ее. Люди жестоки, они начнут игнорировать ее, затем презирать, она не выдержит такого удара.

Да и у него есть гордость. Много лет назад он поклялся, что никогда никому не простит неуважения по отношению к себе.

Люди, составлявшие окружение Натали, сделали несчастной его бабушку, и он не мог не доставить себе удовольствие посадить их в калошу со всем их снобизмом и зазнайством. Он поведет свою игру, и общество во главе с несравненной Барбарой Уэйд никогда не простит ему своего позора, а если Натали останется с ним – то и ей тоже.

Едва луч солнца позолотил горизонт, Деметрио прошел в кабинет. Отсюда хорошо просматривалась спальня Натали. Легкий бриз шевелил тонкие занавески на дверях, выходящих на балкон.

Деметрио надеялся, что она спит, что гнев и отвращение разрушили ее иллюзии. Ее любовь к нему – не что иное, как минутное ослепление. Она умная, образованная и заслуживает счастья.

– Лучше маленькая боль сейчас, чем настоящее горе потом, принцесса, – прошептал мужчина.

Четыре дня спустя Деметрио направился в Поситано проверить счета. Выйдя из банка, он обнаружил одно колесо у грузовика спущенным.

Деметрио со злостью ударил ногой по покрышке. Совсем недавно автомобиль прошел техосмотр и шины заменили на новые. К тому же жара стояла страшная.

– Отличное завершение отличной недели, – проворчал он, доставая из багажника домкрат. – Чертовы шины, чертов производитель!

– Помощь нужна?

Деметрио поднял глаза и уставился на симпатичного прохожего, парня лет тридцати. Тот носил шорты, футболку и шлепанцы, на шее у него висел фотоаппарат. Длинные темные волосы с вытравленными в некоторых местах прядями были забраны в хвост, маленькое серебряное кольцо покачивалось в мочке левого уха.

Человек походил на туриста, но Деметрио Бертолуччи достаточно повидал копов на своем веку, чтобы отличить представителей данной профессии от простых смертных.

– Догадываюсь, что в ту минуту, как произнесу свое имя, меня начнут подозревать во всех мыслимых и немыслимых преступлениях.

Парень подошел к грузовику и, делая заинтересованное лицо, начал тыкать пальцем в шину.

– Детектив Кристофани Руссо, – представился он, – в данном случае ваше имя может сослужить службу и вам и нам.

– Как так?

– На днях вам нанесли визит. Бизнесмен по имени Каттанаска.

– Хотите сказать, за мной следили?

– Не за вами, синьор. Нас интересует Каттанаска.

– Тогда вы, вероятно, в курсе, что он хотел купить мою виллу.

Руссо кивнул.

– Он давно порывался и рассчитывал, что дельце выгорит, но тут появились вы и начали восстанавливать руины.

– И вам до этого есть дело?

– Он затеял крупную аферу с недвижимостью. Хочет скупить все земли вокруг вашей виллы.

– А соседи? – Деметрио снял плоскую шину. – Никаких шансов! Местное правление не допустит…

– Будете смеяться, но у Каттанаски везде свои люди. Он подкупал и шантажировал чиновников местной власти годами. – Руссо подал Деметрио разводной ключ и пустился в объяснения.

Каттанаска был стреляным воробьем и нечестным на руку дельцом. Он постоянно конфликтовал с законом, проворачивая сделки с собственностью за спиной у властей. Его жульничество стоило городу целое состояние.

– Его нужно остановить, – заключил Руссо. – И мы полагаем, что вы нам поможете.

– Почему я? – удивился Деметрио.

– Потому что вы идеальная кандидатура для подобной работы. Прошлое вашей семьи станет вам гарантией. Он заинтересован в вас, кроме того, вы затеяли строительство, которое не сможете оплатить.

– Остановитесь, – резко начал Деметрио. – Во-первых, не всегда вещи кажутся такими, какие они есть на самом деле, а во-вторых, даже ради полиции я не пойду на сделку с собственной совестью.

– Мы внимательно изучили вашу биографию. Вы идеально нам подходите, синьор Бертолуччи, мы уважаем ваши принципы. Ваша репутация не пострадает. Начнете сделку с Каттанаской, а дальше наши трудности.

– Я приехал сюда, чтобы обрести мир и покой, а вместо этого поведу войну с соседями?

– Мы реабилитируем ваше имя публично. И, естественно, вы получите наши гарантии в письменной форме. – Руссо многозначительно замолчал. – Вы заслужите не только уважение ваших соседей, но и их благодарность и восхищение.

Деметрио давно усвоил истину – не зная броду, не суйся в воду.

– Итак, что именно вы хотите от меня?

Парень бросил плоскую шину в грузовик и отер руки.

– Подумайте день, два и, если наше предложение вас заинтересует, позвоните.

– Ладно, но не обещаю.

– Мы подождем.

– Спасибо за помощь, – кивнул Деметрио.

– Всегда, пожалуйста, – Руссо обернулся. – И кстати, шина – наших рук дело.

– Я уже понял, – рассмеялся Деметрио.

– Вы же умный человек. Поэтому мы выбрали вас.

Нежась в лучах солнца, овеваемая легким морским бризом, Натали лежала на полотенце, пребывая между сном и явью. Сердце все еще щемило от обиды, нанесенной ей утренним разговором с бабушкой.