Дерзкая леди - Рэйчел Морган Страница 18

Откуда это все? Ведь Онести никогда в жизни не встречала этой райской красоты. Но подобные видения просто-таки преследовали ее! Все ее детство прошло в непрерывных переездах из одного штата на западном побережье в другой. Дьюс тщетно пытался набрести на некую золотоносную жилу. Их скитания порой напоминали погоню за радугой... Но ни одно из мест, которое им приходилось проезжать, не шло ни в какое сравнение со сказочными ночными сновидениями Онести.

Она смотрела на красочные оконные портьеры и вслушивалась в утреннюю тишину, которая наполняла ее тело каким-то неведомым желанием. Онести казалось, что в ушах звучит прекрасная музыка. Неужели и она тоже пришла из тех волшебных сновидений?

Но нет! Онести уже проснулась и лежит с открытыми глазами. А музыка все продолжает звучать... Только теперь девушка поняла, что завораживающие звуки вполне реальны и доносятся с первого этажа. Боже, да это же Джесс! Он снова сел за пианино и играет!

Онести приподнялась на постели, спустила ноги, зевнула и протерла глаза. Ее мысли снова обратились к новому знакомому.

Мужчина, умеющий держать данное слово... В другой ситуации она посчитала бы это просто замечательным. Но сейчас Онести чувствовала, что подобная черта характера Джесса ставит ее в ужасное положение. Обволакивает, как паутина... Он дал Роуз слово и обязан его сдержать. Пусть так. Но она-то здесь при чем?!

Боже, как же ей хотелось уклониться от репетиций! Тем более что она уже много месяцев не занималась вокалом. А выступать в ближайшую субботу на публике, видимо, все-таки придется. Значит, надо хорошо подготовиться.

Спустя несколько минут Онести, одетая в старое, но аккуратное платье из набивного ситца, с собранными на затылке волосами, пришпиленными одной заколкой, спустилась в игорный зал. Она была полна решимости сохранять спокойствие, что бы Джесс ни сказал или ни сделал.

Однако, как только она увидела Джесса, ее решимость стала быстро испаряться. Остановившись на нижней ступеньке лестницы, она даже схватилась за перила, дабы не упасть.

Белокурые волосы Джесса были зачесаны назад и перехвачены сверху, кожаной ленточкой. Их густой шлейф струился вниз по спине, вздрагивая при каждом движении головы пианиста.

Онести стояла и зачарованно смотрела на Джесса. Вся неприязнь и раздражение, наполнявшие ее накануне и даже всего несколько минут назад, разом улетучились...

Едва отзвучала последняя нота, как дверь кухни отворилась и на пороге появилась Роуз.

– Прекрасно! – лучезарно улыбнулась она. – Я очень рада, что застала вас здесь вместе!

Лицо Онести тотчас же сделалось холодным. Джесс с удивлением взглянул на хозяйку.

– Я не помешала? – спросила Скарлет.

Джесс отрицательно завертел головой, а Онести машинально провела ладонью по своим приглаженным волосам.

– У меня есть нечто полезное для вас обоих.

– Что именно? – спросила девушка, наблюдая, как Скарлет передает Джессу какие-то книги.

– Сборники песен.

– Откуда они у вас? – спросил он, с любопытством перелистывая одну из брошюр.

– От одного старого поклонника. Он развлекал меня по вечерам серенадами. Любовником он был отвратительным, но голос имел очень хороший... В общем, я нашла их в одном из сундуков и подумала, что вас они могут заинтересовать.

Скарлет надела перчатки и обернула шею теплой шалью.

– Кончаются продукты. Я схожу в лавку к Саре. Может быть, ей привезли свежую партию. А вы, если проголодаетесь, можете подкрепиться пирожками. Они на плите.

– Спасибо, Скарлет! – поблагодарил хозяйку Джесс.

– Я, кажется, уже просила вас называть меня так, как все мои друзья, – Роуз, не так ли?

Она похлопала Джесса по плечу и улыбнулась:

– Я скоро вернусь.

Дверь за хозяйкой закрылась. Онести и Джесс молчали. Оба чувствовали себя неуютно...

Обычно Онести не думала о том, как приспособиться к той или иной ситуации, и просто старалась поскорее нащупать для себя выгодную роль. Но Джесс обладал способностью видеть ее насквозь, приводить в замешательство и смущение, лишать уверенности в себе и вообще выбивать из колеи.

– Песня, которую вы играли, очень хорошая, – сказала наконец Онести, чтобы как-то разрядить атмосферу.

– А мне показалось, что вы совсем не слушали.

– Кто ее написал?

– Я. Но это было очень давно.

Онести подумала, что если Джесс действительно написал эту песню, то она никак не могла слышать ее раньше. Но тогда почему мелодия кажется ей такой знакомой?

– Как она называется?

– Я назвал ее «Никогда не лги мне!».

Щеки Онести зарделись. Она вдруг подумала, знает ли Джесс, сколько лжи он уже услышал от нее за столь короткое знакомство.

– Что ж, у вас действительно удивительный талант. А где вы учились?

– Я совсем не учился. Просто однажды сел за рояль и стал играть.

По тому, как он резко снова повернулся к роялю, Онести поняла, что ненароком задела его больное место.

– Если вы готовы, – сухо сказал он, – то мы можем начать. Вам не слишком высоко?

– Нет, – пожала плечами Онести. – Очень удобно.

– Все же лучше как следует распеться.

Пальцы Джесса побежали по клавишам. Онести закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на выпевании поднимавшихся все выше нот и забыть про сидевшего рядом пианиста.

Почувствовав, что вполне распелась даже в самом верхнем регистре, она вопросительно посмотрела на Джесса. Тот взял сборник песен, открыл его и, пролистав несколько страниц, передал ей. После чего снова повернулся к инструменту и взял первые аккорды. Чудесные звуки музыки, которую Онести никогда раньше не слышала, заполнили игорный зал. Какая-то неведомая сила тянула ее к Джессу, заставляла заглянуть через его плечо в стоявшие на пюпитре страницы, испещренные круглыми черными знаками. Онести смотрела на них, тщетно пытаясь понять их значение. Джесс повернулся.

– Вы не умеете читать ноты? – спросил он.

– Нет. Я пою по слуху.

– Вообще-то читать ноты достаточно просто. Каждая из них имеет свое обозначение и высоту на нотных линейках, соответствующие ее звучанию.

– А вы можете просто сидеть, смотреть в ноты и все слышать?

– Могу. Но это не совсем моя заслуга. Как только отец понял, что я могу играть на рояле, он нанял сразу нескольких учителей, которые и обучили меня всему, что касается классической музыки.

– Классической? Но здесь вы играете отнюдь не классику!

– Что ж, по мере необходимости приходится играть все. Кстати, это довольно легко. Хотите попробовать?

Онести села рядом, и он принялся объяснять ей премудрости фортепианной игры. Пока он рассказывал о целых и половинных нотах, она пыталась понять, что к чему. Но сочетать эту теорию с практическим пением оказалось невозможным. Голос золотым потоком сам выливался из души. И Онести стало не до черных знаков на разлинованной бумаге...