Коварная любовь Джабиры - Шахразада Страница 18

– Думаю, Феодора, самое время показать Василике наши владения.

– Пойдем, сестренка, – улыбнулась принцесса. – Не думаешь же ты, что весь мир – это крошечная ода и садик с ручейком…

Девушки уже исчезли за поворотом дорожки, Мамлакат последовала за ними, но более размеренным шагом.

Обсаженный кедрами и кипарисами огромный сад представлял собой истинное совершенство и, вероятно, уменьшенную копию того сада, что расположен на небесах. Воздух был напоен ароматом роз, жасмина и вербены. Дорожки вели к крошечным водоемам, где резвились экзотические рыбки. Ажурные беседки манили тенью. Журчали, навевая покой, бесчисленные фонтаны.

– Зачем здесь столько фонтанов? – поинтересовалась Василике.

Феодора озадаченно посмотрела на тетушку и пожала плечами. Фонтаны здесь были всегда, и девушка не задавалась вопросом, для чего они нужны.

– Журчание воды способствует интимным беседам. Шум воды не позволяет подслушать то, что не предназначено для чужих ушей, – пояснила госпожа Мамлакат.

«Должно быть, это и есть тот самый Сад Наслаждений… Но где же многочисленные наложницы, что должны ежеминутно ожидать зова своего властелина?»

В ответ на этот невысказанный вопрос издалека донеслись громкие возгласы и женский смех.

– Пойдем туда! – Феодора не могла устоять на месте. – Там играют во «Франкских всадников».

Они выбрались на расчищенную от деревьев и кустарника поляну. Под наблюдением нескольких евнухов десять юных женщин наслаждались прелестью утра. Девять из них были облачены в белые муслиновые шаровары, яркие туники, шелковые накидки, обуты в бархатные туфельки без каблуков. Головы венчали шапочки из золотой парчи.

Но именно десятая женщина сразу же привлекла бы к себе внимание любого зрителя. Одетая в мужское платье, она подвела себе углем брови и нарисовала над верхней губой усики. Эта женщина в накинутом на плечи меховом плаще мехом наружу сидела задом наперед на ослике. Одной рукой она сжимала хвост животного, в другой держала гирлянду из головок чеснока.

Кто-то подхлестнул ослика, тот засеменил, а женщина потеряла равновесие и, весьма умело сквернословя и одновременно смеясь, сползла на бок осла. Она попыталась сесть ровно, но чем громче она смеялась и ругала бедное животное, тем безуспешнее были ее попытки. Вскоре она вообще слетела с ослика на землю.

– Я тоже хочу попробовать! – загорелась Василике.

– Дай Василике попытать счастья, – кивнула всегда строгая госпожа Мамлакат.

Василике набросила толстый меховой плащ.

– Готова поспорить на целую дюжину золотых оболов, что ты удержишься на этом глупом ослике хоть целую вечность, – проговорила Феодора, рисуя Василике углем ужасающие брови и усы.

Один из евнухов помог ей сесть на осла. Она левой рукой схватилась за ослиный хвост, а на правую руку повесила бусы из головок чеснока. Кто-то толкнул ослика ногой. Ослик смешно взбрыкнул, вызвав у всех приступ веселья. Василике сильно тряхнуло, но она усидела. Она сама не могла не рассмеяться, представив себя в таком нелепом наряде с нарисованными усами, сидящей задом наперед на осле.

Между тем животное решило проявить характер и, выбрав себе цель, пустилось рысцой по одной из садовых дорожек. Евнухи пустились вдогонку, чтобы вернуть его на поляну и направить по заранее определенному кругу, но ослик был быстр, а главное, упрям. Неизвестно, в какие дали он унес бы Василике, если б сильная рука не ухватила его за поводья.

Ослик резко остановился, взрыхлив копытцами землю, а Василике грозило неминуемое падение, но те же сильные мужские руки подхватили ее на лету и поставили на ноги.

– Что это за странный всадник?

– Я Василике, – пробормотала девушка, поспешно стирая нелепые усы, нарисованные жирным углем.

«Все пропало!»

– А я Мануил. Откуда ты, Василике?

– Она с Наветренных островов, братец, – отвечала Феодора. – А вот откуда здесь, в Запретном саду, взялся ты?

Юноша покраснел – должно быть, вход сюда был разрешен далеко не всем членам императорской семьи.

– Я… Я спешу к матушке, – проговорил он, – и решил срезать дорогу.

Феодора ехидно улыбнулась.

– И при этом полюбоваться на прекрасных дев, о которых ты и мечтать не должен. Иди уж, торопыга!

Юноша поспешил ретироваться. А Феодора, прикусив губу, пробормотала:

– Как бы не увидели его здесь лишние глаза… Тетушка, помоги ему, а?

Госпожа Мамлакат, которая наконец нагнала принцессу и Василике, кивнула.

– Думаю, принцесса, тебе следует вместе со своей компаньонкой посетить бани… – Эти слова Мамлакат проговорила более чем громко, а шепотом продолжила: – Я распоряжусь о принце, не беспокойся.

– А потом я угощу вас обедом, добрая моя тетушка, – не менее громко ответила Феодора.

Гаремные бани были совсем не похожи на то, что до сего дня Василике считала дворцом омовения. Построенные целиком из белоснежного мрамора, они освещались через верхние окна в потолке, терявшиеся среди колонн, от высоты которых захватывало дух. Пол и стены до уровня человеческого роста были выложены мозаикой. Бронзовые барельефы обрамляли отверстия, из которых струился горячий воздух, насыщенный благовониями.