Спящая невеста - Дороти Иден Страница 18

— Потому что это, без сомнения, простой и логичный шаг. Я точно узнаю, когда Аврора вернется, а если не вернется — то есть если в самом деле приключилось что-то скверное, — может, я смогу выяснить, кто ее друзья, кто ей звонит или пишет за нее письма.

— И у кого имеется ключ от ее квартиры, — резким тоном добавил Филип.

— Ну что ж, и это тоже. Но я не думаю, что на этот счет следует беспокоиться, потому что, полагаю, это тот мужчина, за которого, как сказано в письме, она выходит замуж. Так что они вернутся оба. И пожалуйста, Филип, не разводите вокруг этого никакой суеты. Я поступаю так потому, что Аврора — моя сводная сестра и это мой долг. Когда-то я была очень к ней привязана. Наверное, привязана до сих пор, хотя я больше не знаю, что она за человек. Но, если она вышла за кого-то другого, то, что с ней произойдет, вас, Филип, больше не касается. Так что не надо возражать против того, что я собираюсь делать. Потому что я просто не стану вас слушать.

Филип взял ее за руку повыше локтя:

— Не поговорить ли нам об этом на улице? А возражать я все-таки буду, и самым решительным образом. Не из-за Авроры. Из-за вас.

Они вышли на солнечный свет. Мимо с ревом проносились машины. Продавец цветов протянул в их сторону букет желтых роз.

— Из-за вас, Лидия, — повторил Филип.

— Я не глухая, — произнесла Лидия, но таким тихим голосом, что сама усомнилась, услыхал ли он ее за грохотом автомобилей. Конечно, он думал о ней. Одну из сестер он уже потерял. Зачем же терять и другую? Любит он ее или нет — не важно.

— Тем не менее, — произнесла она, — я твердо намерена остаться там жить. И, собственно, почему мне не следует этого делать? Мне так или иначе надо устроиться на работу, а жить все равно где-то нужно. Аврора ничего не будет иметь против. Я ей все объясню, когда она вернется.

Филип взял протянутый продавцом букет роз и заплатил за него.

— Ну, раз так, цветы нам не помешают — в квартире станет светлее, — сказал он.

В квартире Авроры на первый взгляд все было совершенно так же, как в прошлый раз, кроме писем в вестибюле. Собственно говоря, там лежало только одно письмо. Кроме него имелось еще три незапечатанных конверта, в них были рекламные листовки и счета.

Письмо было адресовано мисс А. Хоукинз. Почерк дрожащий, неровный. Возможно, писал пожилой человек или как предположил Филип, письмо писано левой рукой.

— Зачем? — без обиняков спросила его Лидия.

— Ну ясно — чтобы изменить свой настоящий почерк. Если вы ищете тайну, мы вполне можем сами ее сочинить.

— Ну что ж, скоро увидим, — решительным тоном заявила Лидия. Я вскрою этот конверт.

Листок бумаги в конверте оказался заполненным тем же дрожащим почерком. Это было письмо, официальное по тону и старомодное по стилю.

«Дорогая мисс Хоукинз!

Извините, что я опять вам пишу, а также умоляю вас простить меня за то, что отнимаю у вас бесценное время.

Погода стоит такая чарующая, что вчера я отважилась нанести вам визит. Но, увы! Мне не повезло, я не застала вас дома. Тем не менее я не жалею о том, что вышла, — мне это пошло на пользу. Весь путь, в оба конца, я проделала пешком, хотя это утомительно и подошвы от таких прогулок снашиваются. Зато я сэкономила на плате за проезд в автобусе, а она, как вы знаете, нынче немалая. Но цель данного письма — сообщить вам, что моя сестра еще не вернулась, и я начинаю сильно за нее тревожиться. Я опять посетила отель, в котором она живет, но услышала только, что она до сих пор не вернулась и никаких вестей от нее они не получали.

Моя квартирная хозяйка не отличается долготерпением и начинает вести себя весьма неприятно. Она говорит, что позволит мне остаться в квартире, где я живу, только еще одну неделю, но лишь при условии, если моя сестра, как обычно, переведет положенную плату по почте.

Если она забыла сделать перевод, а мне не удастся выяснить, где она находится, я окажусь в весьма плачевном положении. Я уверена, дорогая мисс Хоукинз, что вы это понимаете. Беспокою вас этим пространным письмом лишь потому, что надеюсь, что вы, с присущей вам добротой, сможете убедить мистера Виллетта как-то уладить вопрос о моем местожительстве до возвращения сестры. Вы наверняка помните, что обещали сделать все, что сможете.

Уже сейчас, оттого что пишу вам, у меня легче становится на душе. Собственно, так оно и должно быть, ведь погода такая прелестная, а сегодня — вы не поверите — на мое имя пришло два письма. Какой сюрприз!

Однако боюсь, скоро я не смогу покупать почтовые марки. И тогда почтальон будет проходить мимо меня.

Дорогая мисс Хоукинз, пожалуйста, напишите, есть ли у вас или у мистера Виллетта какие-нибудь известия о моей сестре.

Ваш глубоко огорченный друг

Клара Уилберфорс».

— Она не в своем уме, — сказал Филип.

— Она в беде, — возразила Лидия. — Аврора наверняка в чем-то ей помогала.

— Или этот неведомый мистер Виллетт.

— Да. Это, безусловно, Арманд. Таинственный Арманд.

— Конечно. Умница! Он — «стряпчий». Эта полоумная, должно быть, одна из его клиенток. Клиентура у некоторых юристов, все еще именуемых по старинке стряпчими, включает множество престарелых женщин.

— Бедная Аврора! Если ее преследовали с таким упорством даже после того, как она перестала работать в конторе, неудивительно, что она в конце концов убежала.

— Она убежала от меня, — поправил Филип.

— Не от вас, а к кому-то другому. Тут есть различие, — уточнила Лидия.

— Настолько тонкое, что я его не улавливаю. Ну ладно. Что мы будем делать с сумасшедшей мисс Кларой?

— А что мы можем сделать? На этом письме нет даже обратного адреса. Наверное, она и есть та самая женщина, которая, по словам Джун Берч, приходила к Авроре вчера. Я бы сказала, что о ней наверняка знает мистер Виллетт. Давайте возьмем телефонный справочник и посмотрим, значится ли в числе абонентов некий Арманд Виллетт, стряпчий.

— Есть! — воскликнул спустя несколько минут Филип. — Читаю: «Арманд Виллетт, стряпчий, Пайн-Стрит, WC 1». Это западно-центральный район, Блумзбери, не так ли? Наверняка он и есть тот, кто нам нужен, — знаменитый Арманд. Вы полагаете, что Клара Уилберфорс — одна из его тетушек?

— Вряд ли. Она не называет его «дорогой племянник» и тем не менее обращается к нему за помощью, словно он-то уж обязательно должен знать о ее пропавшей сестре. Ох, Филип! — Лидия прижала пальцы к губам.

— Что?

— В этой газете кое-что все-таки было. Единственное сообщение, которое могло каким-то образом быть связано с тем, что произошло. Вы не помните? «Тело неопознанной женщины», — с содроганием выговорила страшные слова Лидия.

— Не вижу, с какой стати мы должны предположить… — медленно начал Филип. — Нет, слишком уж маловероятно…