Любовь по правилам и без - Анастасия Соловьева Страница 18

– Я никогда, никогда не сыграю так!

– Никогда не говори «никогда»! – пошутила я. – Пока не сыграешь – это точно. Но, во-первых, у тебя есть способности. А во-вторых, в театре тебя учат, ты занимаешься, а это означает, что рано или поздно...

Не дослушав, Танюшка запрыгала вниз по ступенькам широкой мраморной лестницы, слегка притормозила перед зеркалом и стремительно покатилась дальше. Ничего удивительного – разрядка! Все два часа, пока шел спектакль, она сидела не шелохнувшись. Слова не проронила.

Еще бы! На сцене – актеры, которых она частенько встречает в коридорах своего театра. А этот мальчик – у него большая, почти что взрослая роль – этот мальчик, как и Таня, занимается в их детской театральной студии. И он, прикидываю я, немногим старше ее. А играет как взрослый. И, кстати говоря, взрослого, то есть до срока повзрослевшего беспризорника, которого, отчаявшись завести собственных детей, усыновило добропорядочное армянское семейство.

И все-то ему удается передать! И страх, и радость, и тоску по утраченной свободе, и легкое презрение к их буржуазности.

Это у них уже потом буржуазность образовалась, а вначале они и сами были как осиротевшие дети. Молоденькие эмигранты, старающиеся забыть кровавые ужасы армянских погромов, цепляющиеся за семью, как за остров в безбрежном океане. Актриса, русская женщина лет тридцати пяти, играла растерявшуюся армянскую девочку, наивную и неловкую. Играла, кстати, очень правдоподобно...

А вскоре на сцену вышло еще одно прискорбное обстоятельство. Оказалось, что молодая чета бесплодна. По чьей вине на самом деле – это еще вопрос. Но муж во всем обвинял супругу, а она беспрекословно соглашалась с ним. Наивность умножается на страдание, и странный результат – получается умудренность. Умудренность делает из неловкого подростка взрослую женщину, потрясающую зрителей своей яркой, зрелой красотой. И однажды к этой умудренной, измученной и одновременно цветущей женщине случайно заходит беспризорный мальчик...

Я наконец-то дотащилась до конца лестницы. Спектакль играли на вспомогательной сценической площадке, которая официально называлась «сцена под крышей». Действительно под крышей – пока дойдешь до первого этажа, всю жизнь сто раз вспомнишь. По пути вниз я успела не только проанализировать спектакль, но и обдумать планы сегодняшнего вечера.

Сегодня ночью Женя и Макс улетают в Швейцарию на отдых – в ветеринарной клинике объявлены рождественские каникулы. С ними летит Танюшка. А мы со Стивом везем их в аэропорт. Домой вернемся далеко за полночь, и половину завтрашнего дня я элементарно могу проспать.

Просплю – и это совсем неплохо. Я заранее предчувствовала, как буду скучать без Танечки. Особенно в первое время... Проснусь – и что делать?

Правда, впереди праздники. Генеральная уборка, подарки, праздничный стол... Стив заявил на днях, что Новый год мы встречаем вдвоем и дома. Проспать полдня для предпраздничных дней слишком большая роскошь. Придется ставить будильник.

Вообще-то будильником я пользуюсь редко – чаще просыпаюсь сама под влиянием внутреннего импульса, еще не описанного фундаментальной наукой. Но в то утро меня разбудил надсадно трезвонящий телефон.

– Извини, я понимаю, сейчас еще рано... – деликатно начала Стася.

– Все в порядке. Ты всегда вовремя!

– Но я подумала, вы все равно уже встали. Папе на работу к десяти.

– Он вообще-то еще спит... после вчерашнего.

– А что было вчера?

Узнав, что полночи мы проторчали в аэропорту, Стася опять принялась извиняться.

– Я лучше попозже перезвоню.

– А ты чего хотела? Если нужно, я Стиву все передам.

– Ах нет! Папе говорить ничего не надо. Просто у меня к тебе один разговор.

– Так, пожалуйста. Говори, слушаю тебя.

Стася помолчала.

– Нет, я так не могу. Не получится у меня по телефону.

– Ну тогда не знаю... Хочешь, приезжай к нам сейчас. У тебя срочное что-то?

– Очень срочное!.. Хотя... – она опять помедлила, – какая может быть срочность в таких делах?

– В каких делах? – уточнила я на всякий случай.

Стася в ответ буркнула что-то неопределенное.

– А как у тебя вообще? Ты нам не звонишь, и до тебя дозвониться трудно.

– Много работы. И вы тоже люди занятые.

– А как с Лешкой? – спросила я робко. – Не помирились?

– А мы и не ссорились.

– Это хорошо! А что на Новый год думаете?

– Пока ничего... Ты извини, Ал, мне пора на работу.