ТАСС не уполномочен заявить… - Александра Стрельникова Страница 18

Пробуждение было непонятным и странным. И не ко времени ранним. Лариса, засыпающая в пятом часу утра, была уверена, что проспят они до полудня.

Ее разбудил странный, непонятный смех.

Сонная, с тяжелой головой, села она на тахте, плохо соображая и с трудом разлепив глаза.

— Что происходит, Мишель? — спросила женщина с недоумением, глядя на раскиданные по ковру вещи из большого красивого чемодана бордового цвета на колесиках, который стоял посредине комнаты.

Музыкант был одет в шерстяные кальсоны телесного цвета, причем, надеты они были почему-то «задом наперед». И при этом, на голый торс он пытался натянуть шерстяной свитер, который застрял у него на горловине.

Лариса встала с тахты, желая помочь.

Но мужчина резко отстранил ее руку.

— А вы, вообще-то, кто? — спросил он недружелюбно. — Только не говорите, что девушка по вызову. Я вашими услугами никогда не пользуюсь. Не надо мне вешать лапшу на уши. Я вот сейчас поинтересуюсь у администратора, как вы, вообще, попали ко мне в номер…

— Мишель, да ты что? — опешила Лариса, сначала отступая, а затем юркнув в уютно-теплую постель. — Это юмор у тебя с утра такой, что ли? Как-то не совсем комильфо, особенно, для такого аристократа, как ты, — сказала она обиженно.

— Я вот только не пойму, а куда делась другая девушка, ну, та, что была здесь вчера? — спросил он вполне серьезно и озабоченно, при этом нервно расчесывая себя с ног до головы под шерстяными вещами.

— Другая? — и Лариса захохотала.

Она посмотрела на его страдания и посоветовала:

— Да одень ты под свитер футболку или рубашку. И… — тут она немного замялась, — и кальсоны смени на хлопчатобумажные. У тебя крапивница или дерматит. Чешешься, как шелудивый пес, — добавила она ласково.

Сказала — и тут же осеклась. Язык мой — враг мой. И как это вылетело… Известно, как. Пить надо меньше. Надо меньше пить. По твоей вине всё это произошло. Накуролесила, в общем. Теперь разгребай.

Михаил молча склонился над чемоданом, отыскал там белую футболку из хлопка, скинул раздражающий и колющий его тело свитер.

— А я, с той — другой, никак не схожа? — начала прощупывать Лариса почву, до конца не поверив, что Михаилу вдруг так отшибло память, и в душе надеясь, что он, всё же, шутит.

Мужчина посмотрел на нее уничижительным взглядом, но промолчал.

— Так куда ж она подевалась-то? — как можно мягче и певуче спросила Лариса.

Что-то в интонации голоса женщины задело музыканта, и он сказал:

— Растаяла, как снегурочка. Она и была снегурочкой, я сейчас вспомнил.

— Снегурочка? — радостно встрепенулась Лариса, — соскакивая с тахты и напяливая на себя шубку.

Она ринулась к платяному шкафу, извлекла из нее пышную песцовую шапку и натянула ее себе по самые глаза.

— Похожа? — спросила журналистка с надеждой.

— Вас мех украшает, — сказал мужчина холодно и отстраненно. — И добавил, — женщинам, как известно, вообще, меха к лицу.

— А так? — спросила Лариса, нервно сбрасывая с себя всю дорогую пушистую мишуру, и оставаясь лишь в откровенно облегающем по самые коленки кардигане.

Михаил усмехнулся, а затем засмеялся тем же странным смехом, который и разбудил Ларису.

— Ну? — переспросила уверенная в своей неотразимости Лариса.

— А так… — мужчина немного помялся, — извините, но вы сами напросились, — а так, вы просто похожи на обычную лахудру. Я хорошо вас рассмотрел, когда вы спали. Но не огорчайтесь, меха, всё же, вас украшают…

Лариса застыла на месте. Таких оплеух она никогда не получала. Как говорится, «оптом и сразу» за всё мое хорошее. Да и от кого? От этого красавца, аристократа, которого она буквально боготворила и которому наговорила столько комплиментов!

Это было так обидно. Так незаслуженно. И Лариса, не вымолвив ни слова, рванула в ванную. И сразу — к зеркалу.

О, боже! Вчера она приняла с Мишелем незапланированный душ, от которого ее прически не осталось и следа. Нерасчесанные волосы выглядели неэстетично. Черная подводка глаз кое-где смылась, а кое-где размазалась. Французская тушь не смылась, но слиплась такими густыми «кустиками», которые теперь можно было вырвать вместе с ресницами. Воспаленные после бессонной ночи глаза…

— А, ведь, и правда, лахудра, — тихо и безжалостно проговорила Лариса, представив глаза эстета, который рассматривал ее спящую.

Это было первый раз ее в жизни, когда она, увы, не смогла выполнить бесценный совет своей наставницы-косметолога Инны Петровны: она не проснулась на пятнадцать минут раньше мужчины.

Но кто же знал, что с Мишелем произойдет такая метаморфоза?

Теперь будет знать, что и «на старушку бывает прорушка». Лариса до боли прикусила губу. Она быстро смыла темные разводы с лица, чуть выровняла волосы расческой Михаила, которая лежала на полочке. Затем выдавила на палец немного зубной пасты и освежила полость рта. И с радостью обнаружила свои лосины и один предмет от женского комплекта белья «Кармэн», которые висели на горячей трубе в ванной.

«Хорошо хоть немокрые, а то, как бы я сейчас на мороз, — подумала она, — хоть что-то приятное».

Выйдя из ванной, она обратилась к Михаилу, который перебирал вещи в чемодане:

— Я знаю, у вас есть шипучий аспирин, растворите мне, пожалуйста, две таблетки…

Музыкант посмотрел на нее с удивлением, но, все же, молча и медленно, начал выполнять просьбу.

Лариса быстро закинула на кровать подушки, застелила пододеяльник и покрывало.

Затем взяла свою дамскую сумочку, достала оттуда авторучку и блокнот. Вырвав из него чистый лист, она написала: «Мишель, обязательно выпей шипучку и постарайся уснуть. И прости меня, если можешь. Я позвоню. Лорик».