Святая грешница - Изабелла Розенталь Страница 18

Как собака, которая мучается на цепи возле огромного современного коттеджа, прыгает в сторону проплывающей мимо лодки. Конечно, ведь на лодке сидят мужики, которые на спор дразнят несчастного кобеля, пытаясь высвободить его из заключения. Им интересно: как долго будет рваться на свободу этот пес? Как быстро он сдастся, обессилит и упадет, заскулив, на свои лапы. Но собака не сдавалась. В этом месте капитан корабля сделал остановку: «Ему тоже стало интересно, наверное, чем закончится история с псиной». Но нет, оказалось, что с другой стороны палубы кто-то прыгнул за борт и шустрые матросы кинулись спасать человека.

— Я не хотел, я случайно! Я думал, у меня получится устоять на одной ноге, — кричал упавший в воду. Матросы смеялись. Капитан тоже вышел и стал смеяться громче всех. Утопающему стало совсем стыдно, и он уже не знал, куда себя деть, как вдруг капитан сам прыгнул за борт и свистнул как-то особенно матросам, которые тоже прыгнули за борт.

Собака сорвалась с цепи и кинулась к лодке, с которой ее дразнили неизвестные.

А капитан поднялся на судно, пожал руку главному «злодею» прыжков в воду и отдал приказ срочно двигаться вперед. Все знали, что он фанатично любит тех, кто хотя бы раз совершал этот безумный поступок, даже если ему, позже, пришлось бы отвечать за это перед судом.

— И все же я настаиваю на том, чтоб Вы, Аиша, отправились на лечение. Как можно противиться желанию другого человека помочь Вам?

— Благими намерениями вымощена дорога в Ад, знаете? — Аиша была напряжена и невольно пыталась спровоцировать в Марии ее прежнюю натуру. Она говорила:

— Любая женщина — всего лишь змея, которая скидывает время от времени свою шкуру.

— Ну, все верно, в таком случае я с вами соглашусь, потому что сейчас как раз происходит линька. Я бы хотела так думать, — Мария перебила женщину, которая теперь решила замолчать совсем, и потребовались усилия, чтобы вытянуть из нее хоть какие-то слова.

— Когда теряешь 10 шкур — это не значит, что теряешь память. Сейчас ты добра ко мне, а завтра вернется та, другая Мария, и что я буду делать? Нет! Я не могу принимать от тебя подарки, я не верю тебе.

— Но Вы же постоянно молитесь какому-то своему святому, что-то просите у него…

— Ты верно все подметила, Мария, но не прошу. Я — благодарю их. Я благодарю небо, воздух, землю, тепло — это мои Боги, их я и благодарю за то, что они так милосердны ко мне. А кто твои покровители? Наверное, деньги? Мужчины?

— Я не знаю. Может быть, долгое время им был мой отец. Можно ли назвать Богом человека, который нашел тебя в кустах, воспитал и отдал все, что у него было?

— Так ты приемная? Сирота? Ну, точно, нельзя тебе верить. Ты же нервная!

Мария не верила тому, что происходит с этой женщиной, но та добавила:

— Да шучу я. — И снова закашлялась. — Что с детьми тогда делать? Моих кровных детей — двое. Одну, правда, нашла, но это ничего.

— Я уже договорилась обо всем. Девочки будут в санатории рядом с клиникой, так что вы без меня справитесь.

Наконец показался порт, и все стали пробираться с вещами ближе к выходу. Мария стояла в стороне и смотрела на людей, что проходили мимо нее. «А ведь они мои братья и сестры». — На нее внезапно нахлынула волна самых нежных эмоций, и она не хотела уходить с корабля в страхе потерять все, что чувствует теперь. Каждый шаг в сторону выхода для нее был новым шагом в жизнь, где она не знала, что нужно делать, но она хотела узнать. Она чувствовала потребность найти себя, истинную себя.

— Эй, мадам, до встречи! В чем я сомневаюсь! — Задорно крикнул один из подростков, хвастая пред всеми новыми брюками и ботинками.

Мария улыбнулась и сделала еще несколько шагов вперед. Она не хотела видеть то, как они все отдаляются. Словно это собственная часть ее души уходит в неведение. Наверное, где-то далеко за стенками своего сердца, она понимала, что совершенно им не нужна. Но вот что ей нужно было от всех этих людей?

Она не поехала со всеми на автобусе от порта, хотя ей хотелось. Возможно, впервые в жизни ей хотелось сесть в общественный транспорт без страха, без сомнений. Она решила тут же оборвать все, что сделала. «В любом случае, со временем станет ясно, как и для чего я так поступила». — Она пыталась контролировать каждую мысль и отдавать себе отчет в том, к чему она приходит с каждой новой мыслью.

Улочки Стокгольма наполняли ее тело внутренним изяществом. Она тянулась ввысь, не оглядываясь по сторонам. «Как здесь всегда уютно и хорошо, словно я приехала домой. Может быть, остаться здесь на какое-то время?» Она представила, что посреди улицы можно поставить ванну, обязательно прозрачную, чтобы всем было видно, как ей хорошо здесь, под этим небом.

Прибывая в состоянии полной эйфории, Мария увидела, как перед ней выросла церковь святой Гертруды. В тот же миг легкость, сопровождавшая ее весь путь, исчезла. Если бы кто-то увидел ее со стороны, можно было бы подумать, что она — монашка, которая возвращается с повиновением в свою келью. На ее лице выразилась покорность и умиротворение. Она присела на лужайку возле церкви и погрузилась в бессознательное путешествие, где перед ней предстал четкий, словно совсем живой, образ отца.

— Привет, моя малышка, — говорил он так тихо, словно пытался ее убаюкать своим голосом. Мария открыла глаза и посмотрела на высокий, строгий шпиль церкви. Вместе с отцом они любили разглядывать церковь, начиная с самой верхушки.

— Мария, ты все делаешь правильно, не останавливай себя, не сомневайся, — его голос продолжал властно руководить ее сознанием, а она поддавалась и слушала, внимая каждому слову.

— Только не уходи, папа, — вдруг вслух начала говорить она. — Ты снишься мне каждую ночь, и я не могу простить себе то, что тебя нет. Я знаю, что виновата перед тобой так, как никто другой.

— Мария, милая моя девочка, почему ты так себя мучаешь, зачем? — Голос отца становился строгим, словно уговаривал ее не показывать слез при людях, но она не могла себя остановить.

— Иногда мне кажется, что я ищу тебя повсюду. Я владею телами и сердцами многих мужчин. Многие женщины ненавидят меня за это. Прости меня, папа.

— Любимая моя Мария, тебе не за что просить прощение. Ты не виновата ни в том, что я умер, ни в том, что ты нравишься мужчинам.

— Не смей так говорить! Ты не умер! Ты жив! — Мария попыталась встать, но дух отца опрокинул ее обратно на землю.

— Мария, ты должна смириться с моей смертью. Ты все делаешь правильно. И помни, что я всегда с тобой, и ты ни в чем не виновата, Мария… Вспомни историю про маленькую лошадку, что я тебе так часто рассказывал. Помнишь?

— Да, я помню. Маленькая лошадка Бэлла ушла из своего стада, потому что на ее боку было пятно, не свойственное породе. И ей пришлось уйти из стада еще жеребенком. Хозяин очень был расстроен потерей, потому что за это пятно ему давали хорошие деньги. Но среди лошадей была своя система отбора лучших из лучших.