Восхитительная Софи - Мишель Дуглас Страница 18

Его шляпу, а не Лукаса. Сердце женщины растаяло. Софи надвинула шляпу на лоб. Возможно, он не заметит выражение ее лица.

– Спасибо за заботу.

– Здесь необходимо носить шляпы, – коротко заметил Лайам.

– Угу. – Ей хотелось сказать гораздо больше, но она прикусила язычок.

Пожав плечами, Лайам направил жеребца в сторону бескрайней степи:

– Мы поедем к речке. Гарри сможет поплескаться в ней, если захочет.

Гарри радостно лепетал, обращаясь то к Софи, то к Лайаму, то к Джасперу. Казалось, катание на гнедом жеребце вернуло его к жизни.

В отдалении показалась гряда скал из желтого песчаника, казавшихся оранжевыми в лучах утреннего солнца. Подножие было покрыто низким кустарником, перемежавшимся с колючими дикими травами, а на подступах лежала красноватая земля. Лайам направился чуть левее, к двум огромным баобабам. В детстве Софи очень любила эти деревья – из-за их своеобразной формы. Даже сейчас они вызвали у нее улыбку.

Путники спустились в овражек, который, извиваясь, постепенно расширялся. Затем показалась река.

– О, как красиво! – вырвалось у Софи.

Гарри захлопал в ладошки.

Сейчас, в период засухи, река была мелководной и узкой. В тихих заводях стояла прозрачная вода, и душу Софи охватило ощущение покоя.

Она спрыгнула с лошади и пустила ее пастись. Затем взяла Гарри, чтобы Лайам тоже смог спешиться. Но, оказавшись на земле, он забрал у нее малыша. Софи пришлось прикусить губу, чтобы не закричать, и напомнить себе, что так лучше для Гарри.

Она села на большой валун, скрестила ноги и стала смотреть, как Гарри и Лайам резвились в реке. Лайам снял ботинки и носки, засучил джинсы и раздел малыша. Тот плескался, бил ручками по воде. Они веселились от души. Лайам искренне наслаждался игрой с маленьким племянником, и Софи была почти счастлива. Конечно, расставание с Гарри дастся ей тяжело, но ребенка ждут прекрасный дом, чудесная жизнь и мужчина, который будет любить его.

Не следует требовать большего.

Наконец Лайам посмотрел на Софи, пронзив ее взглядом ярко-голубых глаз, и она вдруг поняла, что шляпа с широкими полями не защищает ее от него.

– Ты не хочешь рассказать, что случилось там? – поинтересовался он.

Она напряглась:

– Где там?

– Там, во дворе. Когда Гарри протянул ко мне ручки.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ты выглядела так, будто наступил конец света.

Она потрясенно уставилась на него:

– Ты хочешь добиться правды?

– Но ведь ты добивалась правды вчера вечером, когда расспрашивала меня о моей жене.

Туше! Она облизала вмиг пересохшие губы.

– То, что сделала Белинда, – это ужасно. Я очень сожалею.

Лайаму хотелось закрыть глаза и забыть ее слова. Но сочувствие Софи было искренним, он в этом не сомневался.

Ему нужно было выяснить, почему она так изменилась в лице, когда он взял Гарри на руки.

– Спасибо, – пробормотал он.

– Я видела, через какой ад прошли моя сестра и ее муж, когда пытались зачать ребенка «в пробирке». Все попытки заканчивались плачевно. Это чуть не убило их. Конечно, это вряд ли утешит тебя, но, наверное, Белинда была в отчаянии. Не думаю, что она сделала это со зла.

Сердце Лайама замерло.

– Ты не можешь об этом знать.

Софи обхватила колени руками. Внезапно он заметил, что рукава ее рубашки засучены, а кожа на руках – бледная и… шелковистая.

Гарри, улучив момент, плеснул в дядю водой. Лайам про себя поблагодарил его. Он не хочет видеть эту бледную притягательную кожу, молочную белизну шеи. Он не желает выяснять, черт возьми, нежна ли ее кожа на ощупь.

– Отчаяние способно заставить людей совершать ужасные поступки, – пробормотала Софи. – Ты считаешь, что ошибался в ней, но я никогда не поверю, что Лайам Степлтон мог жениться на женщине, совершенно лишенной сострадания, доброты и… – Софи помолчала, подыскивая нужное слово. – И любви. Ты не производишь впечатление абсолютного идиота.

Он почувствовал, как уголок его рта приподнялся в улыбке.

– И что?

– Должно быть, у вас были и счастливые времена.

Вам было хорошо друг с другом.

– Да, наверное. Но после того, что произошло, счастливые времена утратили свою ценность.

Его брак был ложью от начала до конца.

А может, не был?

Лайам задумался. В самом начале, пока они еще надеялись иметь детей, семейная жизнь казалась им почти совершенной. Но потом Белинду стала охватывать паника, и началось бесконечное посещение врачей. Ее депрессия усугублялась. Лайам пытался успокоить жену, однако порой проявлял вспыльчивость, не в силах сдержать эмоции. Но он не заслужил, чтобы Белинда родила ребенка от другого. Он никогда не простит ей этого… Однако после слов Софи слабый проблеск понимания возник в его душе.

– Я прежде никогда не думал об этом, – медленно произнес Лайам. И умолк. Он не любил затрагивать больную тему.

Софи откинулась назад, опершись на локти:

– Ты действительно хочешь узнать, почему я так помрачнела в тот момент?

Он оторвал взгляд от стройных изгибов ее фигуры и плеснул водой на Гарри. Малыш никак не отреагировал: он упорно пытался достать цветные гладкие камушки со дна заводи.

– Да, хочу.

– Почему?

– Потому что я хочу знать, повлияет ли это на меня и Гарри.

Она склонила голову, спрятав лицо под шляпой.

– Софи!

Подняв голову, молодая женщина улыбнулась. На лице ее не было следов печали, но Лайам чувствовал, что она кроется глубоко внутри.

– Когда Гарри протянул к тебе ручки, – начала Софи, – это был первый реальный признак того, что ему с тобой будет хорошо.

Лайам нахмурился:

– И ты поэтому опечалилась?

– Нет.

Она вновь облизала губы. «Какие же они блестящие и сочные!»

– Я опечалилась оттого, что поняла: я скоро буду не нужна Гарри.

Господи, да она убита горем! У Лайама разрывалось сердце. Зачерпнув рукой воду, он плеснул себе в лицо.

Софи любит Гарри, но почему-то считает, что не сможет воспитать его.

Из-за судьбы Эмми?

– Даже если я возьму Гарри, Лайам, я не смогу дать ему то, что сможешь дать ты. – Поднявшись на ноги, Софи раскинула руки.

– Ребенку требуется гораздо больше, чем деньги, – бросил он.

– Согласна. Ты веришь, что сможешь полюбить Гарри, как своего собственного ребенка?